В небо на сломанных крыльях. Как мы на костылях и каталках спасали Вселенную - стр. 33
Вот. Расцеловала его в обе щеки, извинилась и вышла ненадолго.
И прямо тут же девчонки возвращаются… Довольные чем-то. И тут, Андрюха, такое началось!
Серёга замолк – и такая странная улыбка у него на лице появилась, что я съёжился, ожидая услышать всё, что угодно. Хоть про цирк с титановыми пластинами!
Серёге понравился мой взгляд, и он продолжил:
– Так вот. Алина снова садится, сок себе наливает. А Анька к Еноту подходит и говорит ему:
«Дима, можно тебя на минутку?»
Димыч, вижу, даже струхнул чутка и отвечает:
«Можно… А что случилось?»
А Крылова и говорит ему, но так, что вся палата слышит:
«Да ничего не случилось. Просто давай потанцуем на прощание. Ты ж этого хотел…»
Енот сначала чуть не рухнул…
«Так это… мафона нет», – говорит.
Да я и сам чуть со стула не свалился. И тут меня какое-то злорадство схватило… «Ага! – думаю. – Огрёб! За что боролся, на то и напоролся!» И тут я сам себе, Андрюха, такой последней сволочью показался! Вижу, что Димыч и рад бы уже, но его начал ДЦП клинить… ему скулы даже свело… Слова выговорить не может!
И тут Анька свою «канадку» к столу ставит… и просто кладёт Димке руки на плечи – хоп! И он вдруг выпрямился… Она как будто его приподняла над полом. Андрюх, ты не поверишь: у меня было полное ощущение, что он над полом, как в невесомости, поднялся… Ну, не высоко, конечно… Сантиметра на два, на три. И всё – отпустило Димыча сразу… Представляешь?! А она, Анька, значит, и говорит ему:
«А зачем нам музыка? Мы и так можем… У тебя такое воображение, Дима, что ты всё можешь представить и даже сделать… Вспомни свою любимую. Мы про себя послушаем».
Димыч, похоже, в себя пришёл.
«У битлов классный медляк есть – „Лэтитби“», – говорит.
«Вот под него и будем», – Анка ему на это.
И знаешь, начали они танцевать. Нормально так! Тут тишина вокруг могильная… А они что-то там улыбаются, шепчутся – ничего не слышно. Воспиталка с медсестрой на них смотрят – застыли, как статуи. «Ага, – думаю я. – Момент истины! Сейчас она расколется Еноту!» А сам краем глаза на наших пацанов смотрю… Ну, на тех, что по койкам, как на диванах, развалились. «Вот если заржёт сейчас кто, – думаю, – сразу по кумполу тростью получит! Убью!» Но и пацаны все… как будто им «замри!» сказали… сидят, рты разинули, только глаза пучат. И ни гугу.
Я потом спросил Енота, о чём шептались они. А он улыбался так загадочно. «Да она мне то же самое, что медсестра наша, Никитишна, говорила. Только – ещё душевнее! Проникновенно так!» Енот, он такие словечки знает! Но это – потом уже было.
А тут Алина… Смотрит на меня с той стороны стола и говорит: