В моём сердце ты... - стр. 41
– О, какое тут всё белоснежное. Гармонично я вписалась…
Место ей досталось напротив, но это даже хорошо – можно было любоваться вдоволь. Правда, разговаривать через стол неудобно. Да и Русов и не дал бы, похоже. Хотя при Елене Эдуардовне он к своему заманчивому предложению больше не возвращался. И вообще, с её появлением стал менее навязчив.
Вечер неожиданно перестал быть тоскливым. В голове шумело, правда, не понять отчего – то ли от выпитого, то ли от блеска в её глазах. Ему вдруг захотелось сказать ей, какая она красивая, но вовремя себя одёрнул.
В какой-то момент к Елены Эдуардовне подошёл незнакомый мужчина, галантно поклонился, протянул руку. Впрочем, ей он, может, и был знаком, судя по тому, какой улыбкой она его одарила. И приглашение на танец тоже приняла.
Да и пусть, сказал себе Андрей, сразу помрачнев.
– Ну так что? – наклонился к нему Русов. – Готовы принять моё предложение? Или хотя бы рассмотреть? Поверьте, такими предложениями не разбрасываются. Обещаю, вы не прогадаете.
– Я подумаю, – ответил Андрей – лишь бы банкир от него уже отстал. Ведь скажешь «нет» – начнёт переубеждать.
– Подумайте, подумайте. Только не слишком долго. Скажем, два дня. Потом я уезжаю, – Русов нырнул рукой во внутренний карман пиджака и извлёк оттуда визитку. – Вот тут мои контакты.
Андрей кивнул, пытаясь заставить себя оторвать взгляд от танцующей пары. Наконец, танец закончился, и Елена Эдуардовна вернулась на место. Точнее, её проводили, и комплимент отвесили, и в благодарностях рассыпались, и руку поцеловали, всё честь по чести.
Андрей неприязненно уставился на «джентльмена», с нетерпением ожидая, когда тот уже удалится.
Ну а Елена Эдуардовна была явно в ударе и сама на себя не походила. Щебетала, заливисто, по-девчоночьи смеялась, пила вино, вполне нормально пила, кстати (хотя на корпоративах, как он помнил, никогда и капли не пригубит), охотно принимала знаки внимания и комплименты.
Андрей, наоборот, молчал. И она, конечно же, знала, что он глаз с неё не сводит. И её движения словно специально для него становились ещё более томными и плавными, будоража и без того закипающую кровь. Её взгляд почти не останавливался на нём, лишь изредка, на короткие мгновения, касался, но даже этих секунд было достаточно, чтобы уловить напряжение, от которого воздух буквально дрожал. Между ними будто возникла струна, натянутая, звенящая.
Он это чувствовал, она это чувствовала, и остальные за столом, очевидно, тоже, потому что непринуждённость их светской беседы постепенно сходила на нет и всё чаще возникали неловкие паузы.