В лесах Сибири. Февраль-июль 2010 - стр. 14
Все окутано снежной дымкой. Вдали чернеет грузовик рыбаков. Я веду диалог с окном. Ближе к полудню выхожу за порог и бросаю в снег полдюжины бутылок водки «Кедровая». Я найду их через три месяца, когда снег будет таять. Горлышки выглянут из сугробов, как первые подснежники. Прощальный подарок весне от уходящей зимы.
После обеда занимаюсь хозяйственными делами. Укрепляю навес досками и заканчиваю разбирать коробки с припасами. А потом? Чем я займусь потом, когда все будет отремонтировано и разобрано?
В пять вечера солнце исчезает за хребтами. Тень покрывает кедровую поляну, в доме становится темно. Несколько шагов по льду быстро прогоняют внезапно накатившую тоску. Вглядываясь в далекий горизонт, снова начинаю верить в правильность своего выбора: именно это место, именно эта жизнь. Не знаю, спасет ли красота мир, но она спасает мой вечер.
23 февраля
«Головокружение», первая часть автобиографиче-ского романа Евгении Гинзбург о годах, проведенных в ГУЛАГе. Читаю несколько страниц, согреваясь в спальном мешке. Когда я просыпаюсь, мои дни предстают перед глазами как чистые, нетронутые и манящие своей белизной листы бумаги. Я исписал уже больше десятка. Они принадлежат мне целиком, до последней минуты. Я свободен распоряжаться ими как сам того пожелаю: предаться философствованию, сну или меланхолии. Никто не может помешать мне. Каждый мой день – это глина, из которой можно слепить любую зверушку. Я – автор собственного умозрительного зоопарка.
Я знаю, что такое головокружение альпиниста, повисшего на скале, – вид пропасти под ногами пугает. Я помню головокружение, испытанное в степи, – бескрайние просторы опьяняют. Мне также знакомо головокружение, вызванное алкоголем, когда мозг генерирует идеи, которые кажутся гениальными, но которые не удается внятно изложить. Теперь я открываю для себя головокружение отшельника – страх перед ничем не заполненным временем. Сердце сжимается так, словно стоишь на краю обрыва, но не из-за того, что видишь внизу, а из-за того, что ожидает тебя впереди.
Я свободен делать все что угодно в этом мире, где нечего делать. Смотрю на икону святого Серафима. У него, по крайней мере, был Бог. Молитвы для ненасытного Бога – отличный способ заполнить время. А мне чем заняться? Я пишу.
Прогулка по озеру после утреннего чая. Лед больше не трещит, так как перепады температуры прекратились. Холодно. Захожу далеко от берега. Палкой на снегу пишу свое первое стихотворение из серии «снежные хокку»: