В лесах Сибири. Февраль-июль 2010 - стр. 16

Живу как простой деревенский мужик, а коротаю время за столь эстетским чтением.

День не спешит заканчиваться. В Париже меня никогда не интересовало мое внутреннее состояние. Я считал, что жизнь дана не для того, чтобы регистрировать тончайшие движения души. Здесь, в полной тишине, у меня есть время, чтобы почувствовать все разнообразие происходящего внутри меня. Вопрос, который встает перед каждым отшельником: можно ли вынести самого себя?

Наслаждаюсь разворачивающимся за окном зрелищем. И зачем нам нужен телевизор?

Синица вернулась. Ищу нужную статью в орнитологическом справочнике. Согласно Ларсу Свенсону, шведскому орнитологу второй половины XX века и автору такого произведения, как знаменитый «Атлас-определитель европейских птиц отряда воробьинообразных», северную синицу можно узнать по крику «цити-цити-твинь». Моя молчит. На следующей странице читаю, что один из видов синиц называется Poecile lugubris, то есть «мрачная синица».

Очаровательная пернатая гостья озаряет радостью всю оставшуюся часть дня. Прошло немного времени с моего приезда сюда, и я уже способен восхищаться подобными вещами. Поразительно, как быстро мы отвыкаем от шумной городской жизни. Подумать только, сколько всего мне нужно было сделать за день в Париже: встречи, дела, письма, визиты вежливости… И вот обычная птичка приводит меня в щенячий восторг. Возможно, жизнь в хижине – это регрессия. Но что, если в этой регрессии есть некий прогресс?

25 февраля

Ветрено. В полдень отправляюсь навестить соседа Володю, егеря с мыса Елохин. Володя и его жена Ирина живут в пятнадцати километрах от моей хижины. Их владения проходят по северной границе Байкало-Ленского заповедника.

Я встретил Володю пять лет назад, во время зимнего путешествия на мотоцикле «Урал». И рад, что мы снова увидимся. Мне показался симпатичным этот покрытый густыми волосами череп с приплюснутым затылком. Две здоровенные клешни железной хваткой сжимают руку.

За мысом, где стоит моя избушка, северный ветер яростно раскачивает верхушки кедров. Они подают сигнал бедствия. Но кто придет им на помощь?

Я не предполагал, что ветер усилится. Чтобы срезать путь, шагаю по замерзшему озеру в сторону мыса Елохин, стараясь не отходить от берега дальше, чем на пару километров. На мне теплая куртка-канадка, рассчитанная на температуру минус 40 °C. Лицо защищают маска из неопрена и горнолыжные очки, на руках – рукавицы (такие используют для арктических экспедиций). Мне потребовалось двадцать минут, чтобы одеться. Каждый сантиметр кожи нужно уберечь от холода.