В краю багрового заката - стр. 10
Значит, мы в прошлом, в конце ледникового периода. Но только какого? В конце последнего мамонты вроде уже вымерли, да и тундростепей не наблюдалось. Голоценовое потепление было таким внезапным и таким глобальным, что мерзлота по всей Евразии разом растаяла, превратив эти бескрайние травянистые равнины в жидкую грязь, леса, болота и озера. Вместо двадцати-тридцати сантиметров снега за зиму стало выпадать двести-триста, и эти звери, вдвое превышающие по массе своего дальнего родственника африканского слона, просто вымерли от бескормицы, не умея добыть прошлогодние травы из-под таких огромных сугробов. А вместе с ними вымерли и шерстистые носороги, пещерные львы и медведи, гигантские гиены. То есть все то зверье, которое обитало на этих равнинах и питалось от их щедрот.»
Кстати, отметил Петрович, носорог будет поопаснее любого хищника, ибо имеет пять тонн живого веса, плохое зрение, такой же плохой характер, и живет по принципу «сила есть – ума не надо». К счастью, ничего подобного поблизости не наблюдалось. В противном случае пришлось бы увести отсюда свою команду, невзирая ни на какое сопротивление. Ибо эту зверюгу не остановишь даже из «Сайги» Андрея Викторовича. Тут нужен гранатомет или противотанковое ружье – не меньше.
Осмотревшись по сторонам еще раз, учитель почувствовал, что ему не хочется возвращаться назад. Дело даже не в весне и в голубом небе; дело в том, что ему опостылел царящий по ту сторону барьера – как раньше говорили – «мир наживы и капитала». Этот мир уже отнял у него всякую надежду на лучшее будущее. Но еще худшая участь ждет в нем его юных друзей, так как для хозяев того мира они вообще никто.
Он знал, с какой мукой они возвращались каждую неделю с его дачи в свой постылый интернат, где им приходилось постоянно видеть жирную физиономию Гориллы, и выслушивать ее ханжеские нравоучения. Тяжелее всего было Сергею-младшему, готовому взорваться по любому поводу. Но и у остальных жизнь тоже была не сахар.
Сергей Петрович понимал, что так жить нельзя, но совершенно не видел выхода из создавшегося положения, ибо плетью обуха не перешибешь. Жаловаться и писать письма, даже если эти письма дойдут до лидера нации, занимающего сейчас пост Премьера – это только испортить жизнь себе, и самое главное, детям. И тут он вспомнил, как позапрошлым летом к нему пристала пожилая цыганка. Пришлось «позолотить ручку», уж больно упорная была женщина. Получив мятый «полтинник», цыганка окинула взглядом небогатый прикид своего клиента, и, вздохнув, стала рассматривать его руку. Бог знает, что она там увидела, только, отпрянув как от удара палкой, она испуганно сказала Петровичу: «Запомни, яхонтовый – выход для тебя всегда там же, где и вход!» – сказав это, она развернулась и быстро-быстро, почти бегом, не оглядываясь, помчалась прочь, подметая на ходу асфальт подолом своей длинной юбки.