В коммандо - стр. 5

Коммандо города Претории и района Крокодайл-ривер заняли позицию, самую близкую к Ледисмиту. Это был холм на север от города, с плоской вершиной, окруженной каменной стеной. Во всей вероятности, эта ограда, имевшая в окружности примерно 500 шагов, использовалась как загон для скота. Напротив этого копье (холм с плоской вершиной) мы поставили свои палатки. Из нашего лагеря мы наблюдали за большой плоской горой, которую назвали Маленькой Маюбой, потому что там 30 октября впервые было захвачено много пленных. У подножия нашего холма проходил овраг, а за ним, на расстоянии примерно в 1000 шагов, возвышался другой продолговатый холм, занятый врагом. Этот холм мы назвали Роойрандьес (Красный хребет).

8 ноября мы получили приказ от нашего генерала атаковать Роойрандьес на следующий день. Нас были приблизительно 250 человек, и мы не сомневались в успехе, поскольку эта позиция еще не была укреплена. На горе с правой стороны от нас было установлено орудие, которое должно было на рассвете начать обстрел позиций врага. Приказ гласил, что наш фельдкорнет должен был быть у подножия Роойрандьеса со своими людьми перед рассветом. Но что-то снова пошло не так, как надо, и было уже совсем светло, когда мы достигли оврага. Мы оказались на расстоянии приблизительно 700 шагов от Роойрандьеса, и должны были пересечь открытое пространство, если бы все еще желали штурмовать позицию. Часовые врага уже начали стрелять по нам.

Капралы позволили своим людям наступать в группах по четыре человека от оврага до копье, используя термитники как укрытие, за которым можно залечь. Наша очередь была последней, но тем временем враг получил подкрепление, а самые близкие термитники были почти все заняты, так, что одновременно могли пойти только трое. На нас обрушился такой ливень пуль, что мы только чудом остались живы. К счастью, я нашел свободный термитник. Мой брат должен был разделить еще один с товарищем.

Наконец орудие с горы выпустило несколько снарядов, но почти сразу снова замолкло – почему, я не знаю, поэтому мы должны были обязаны продолжать лежать на своих позициях. Было очень жарко, на небе ни облачка. Мы ужасно страдали от жажды, и едва могли двинуться, чтобы достать флягу с водой. Один из наших товарищей позади меня застонал. У него были прострелены обе ноги. Пули продолжали пролетать над нашими головами к копье за нашей спиной, где некоторые из наших бюргеров продолжали стрелять по врагу. Время от времени рядом с нами пуля взрывалась с шумом пистолетного выстрела. Я предполагаю, что такой специфический звук издают только пули дум-дум. Мы уже видели много таких пуль, отнятых у врага нашими бюргерами в сражении при Моддерспруйте. Другой бюргер, Малдер, пробежал мимо меня с улыбкой на губах, упал позади муравейника и немедленно снова вскочил, намереваясь присоединиться к тем из наших в передних рядах, которые сидели, спокойно покуривая позади небольшой кучи камней под деревом, но не прошел и двух шагов, как был ранен в бедро. Там ему пришлось лежать и стонать, пока храбрый Рейнеке, который позднее погиб на Спионоскопе, не смог его унести.