В доме на берегу - стр. 3

Благородный лев собрался в ночь с куска черепицы, укрепленной на посох, – приглашать добрых существ к вулканно-отливающему костру. Двое раненых кочевников попросили тепла моего пристанища, подарив сердоликовые украшения за охрану их жизней рыком глиняного талисмана. По их оборванному виду я понял о незаурядности произошедшего с ними накануне. Сбитые с толку страшным вчерашним не менее, чем присутствием в их жизни Великого[2] полководца погибшей империи, наверняка одного из сыновей дракона, полного внимания к их беззвучному стону, раненые несмело начали вопрошать стоящего вне государственного закона, но посланного им волей их собственных обстоятельств и божеств:

– Почему животные-архаты принца Гаутамы не водятся среди наших мирных косуль? – А ваш пояс[3]… с золотыми знаками отличия – не мифический?..

Впервые после расставания с учителем я отвлекся на свое былое величие. Вскоре невыразимое открыло сердца раненых киданей разрушенного государства Бохай.

– Мы местные, разве нам под силу платить им дань шелком! – разверзлись сладкой землей[4] уста заново избранных старейшин. – Живите-де тут постоянно, забирайте лучшие дома и платите дань. По уму – пустые дома – зачем? У нас свои есть. Добро вынужденных переселенцев неминуемо позабирали в казну. Мы словно предатели для Верховного кочевника – спустя триста лет различного управления. Наша элита для него – тьфу – рыбья косточка! Единственная оборонявшаяся крепость империи, где мы родились, три дня сдерживала его натиск. Он привел к ней верблюдов с катапультами на спине. От пущенных с обеих сторон стрел мосты огнем зашлись и рухнула повозка его императорского блеска, а сам он в лихорадке изнемогал в оной на шкурах, под тяжестью лучших своих лат, подаренных ему китайской знатью. Тогда шаманов со всего края стали собирать и гнать – на великое умилостивление Царя драконов… А что вы сами знаете о том, Великий полководец?.. Ведь еще вчера было…

Я поперхнулся: разве вчера? Прошло столько времени моего странствия. Может, я лежу в бреду и сейчас нащупаю рядом с собой меч? Или к моему костру прибились не люди вовсе, от них мне не поможет даже острейшее на земле оружие?..

Шаманов собирали долго… Гнали вместе с буддийскими монахами и даосами в упряжке, тащившей священные предметы, снадобья и ароматы. Я затаился под грудой вывезенного из нашей ойкумены священного мусора. Из раны сочилась обильно кровь, но мне успели ее пережать – чья-то тонкая рука – спасибо ей за помощь! – потом сказать уже не получится… В моей руке был зажат самый главный священный предмет – мой меч! Снадобья и ароматы курильниц так отталкивающе орошали наш путь запахами – словно куча весенних цветов была собрана и подарена уставшему телу воина – куча небесных фей охраняла меня от преждевременной смерти… Лежа под тигровой шкурой с проделанными для дыхания дырками, я надеялся отправить в далекое невозвратное путешествие одного – не двух и не трех. Но то, что случилось, оказалось немыслимым. Мою повозку бросили, не довезя до моста, а бедных святых людей погнали вперед в очевидной спешке. Я услышал сбивчивые шаги сквозь мерное звучание ритуальных колокольцев – близко-далеко, дин-дон… И резко сбросил тигровую шкуру. Груда разноликого металла осыпалась на землю.