В бессердечном лесу - стр. 26

Прежде чем лозы полностью запечатают нас внутри, я поднимаю на нее взгляд. И с пару секунд потрясенно взираю на ее лицо, окутанное звездным сиянием, пока лозы не сплетаются в последний узел и тьма не поглощает нас целиком.

Сирена перестает петь.

Я жадно глотаю воздух, застыв от ужаса.

– Ты боишься темноты? – спрашивает она ехидным, злобным голосом. – Или только монстров, что таятся в ней?

– Что ты наделала? – мои слова звучат хрипло из-за саднящего горла.

– Спасла вас от своих сестер. От леса.

Я впервые вспоминаю о корне, который обвил мою лодыжку и прижал к земле, пока эта сирена отвлекала другую от Авелы.

– Почему?

Она шипит какое-то слово во мраке, и через щели между лозами залетают светлячки. Они мерцают и вспыхивают между нами. Ее лицо оживает от сотни мельтешащих теней. Вблизи она выглядит так странно. Кожа ее щек идет завитками и отслаивается. На костяшках пальцев – тонкие ростки. От взгляда ее желтых глаз меня пробирает дрожь.

– Я не хотела, чтобы моя сестра убила ребенка.

Ее признание меня удивляет.

– Почему?

Она молчит с долгую минуту. Наклоняет голову вбок.

– Я услышала ее смех в лесу. Раньше я никогда не слышала подобного звука среди деревьев. Мне не хотелось, чтобы сестра его обрывала.

Голова Авелы покоится у меня на руках. И как ей удается спать, когда вокруг творится такой кошмар? Но я только рад. Понятия не имею, как бы я все это ей объяснил. Как бы заставил сидеть на месте.

– А что насчет меня?

Сирена окидывает меня пристальным взглядом, будто видит сквозь кожу, мышцы и кости, вплоть до самой души.

– Я не знала, что сестра может быть той, за кого хочется отдать душу. Мои сестры жестокие, как и я. Даже будь у меня душа, я бы не пожертвовала ею ради них.

– Однако ты спасла нас.

Она отворачивается. Кажется, я разозлил ее, но не знаю чем. Ее серебристая кожа мерцает в сиянии светлячков.

За пределами шалаша, который она выстроила вокруг нас, на ветру звучит музыка древесных сирен. Я слышу ее, но она не может меня достать. Не может подцепить своими крючками и заставить плясать, как марионетку на веревочке. Сирена защищает меня. Оберегает. Но почему?

– А теперь спи, – говорит она. – До утра.

Я изумленно пялюсь на нее. Да как же тут уснуть, в компании монстра?

– Ты меня съешь.

Ее светлые брови сводятся к переносице, кожа скрипит и трескается.

– Спи! – приказывает она. Сила песни придает весомости ее голосу.

Я повинуюсь, как водится.

И проваливаюсь в сон.

Без сновидений.

Он спит во мраке, прерываемом сиянием светлячков.

На его шее отпечатки моих ладоней. Я почти убила мальчишку.