В алмазной крошке росы… - стр. 12

Ну и старался услужливый ветр, надсаживался, рвал жилы, только вот после его усердия, помимо обкусанных наскоро облаков лежали сваленными в беспорядке вырванными клоками из шевелюры леса сухие дерева, – и у обочин, и просто так, – примяв под себя просеки, начёс полян, и вместе с тем оборвав напрасно цветы, что не голубил покуда никто, – ни пчела, ни шмель, ни даже паук не успел одарить их ещё лёгкими своими шалями. Не за шалости, за просто так, за ненужную никому красу.

И остался позади сытый сосновым духом первый день лета, минул уже и второй, настоенный на сосновых иглах, – мимолётный, но пряный и праздничный от того.

Полон лес рябью юных, младых, будто выгоревших локонов побегов сосен, парят они мелкими волнами, играют воланами. А то и сама по себе сосна шевелит тонкими пальчиками веток, перебирая седые, тонкие локоны ветра.

…Вата облака выпросталась из-под голубой наволочки небес. Кипельно-снежное, нетронутое её сияние казалось невозможным после стольких-то ночей, что бывала она подушкой дням, в которую и смех сквозь слёзы, и безутешные рыдания, и надежды, что царапают по ткани обломками, и всё прочее, непрочное и порочное, чем полон сумрак.

Да и плюнуло тогда с досадою небо от того, взмахнуло мохнатой рукой леса, и пошёл дождь, весь в порывах ветра, как радости, каковой и должна быть сама собою жизнь. От сих до сих, с незапамятных приснопамятных по нынче, которое сделается вскорости точно таким, как некогда и они.

Широкие поля туч то и дело заслоняли мрачное чело небосвода. Пусть его. Не век же тому сумраку быть. Выглянет когда и солнышко, подсветит дорожку, ежели не вдаль будущего, а хотя бы на взгляд вперёд.

– Господи! Молю тя… – шёпот утреннего правила16 искреннен, горяч, подстать лучам полуденного солнца. Желание выгадать что-то для себя ещё дремлет, и ты горячо просишь о милости к тем, для кого уж не испросить здравия душевного и телесного, и помощи Божией, ибо истощились дни земной жизни тех, о ком неустанно докучаешь Всевышнему. Давно то случилось или недавно, – уже неважно, по меркам Вечности они – её неотъемлемая и неотделимая, взирающая на нас, а быть может, позабывшая в одночасье.

Да мы-то, мы пока ещё помним, и продляя их земное бытие воспоминаниями, воскрешением свежести собственных, пережитых некогда чувств, да в тщании утолить скорбь, вымаливаем надежду об избавлении от мук их, затаившихся, затаённых под пологом бесконечности, желаем умиротворения, кой не снизошло, не случилось в земной жизни…

По глупости или безверию, говорено было не единожды про то, что все страдания настигают именно здесь, в пределах промежду рождением и угасанием, а это страдание, не что иное, как муки совести. Только развешена та мУка, как мукА, всем не поровну. То ли весы виновны, то ли кто отмерил. Иначе не объяснить неодинаковое суждение об одном и том же. Для кого-то нечто – ужас ужасный и неподобающее, а иному – не стоит и слова, поворота головы, а уж тем паче – раздумий о том, хорошо оно или плохо.