Уж замуж невтерпеж - стр. 55
И с них потекла кровь.
Алая-алая, нарядная. Кровь наполнила её ладони, и струи скользнули по запястьям, оставляя на белоснежной коже узоры. К локтям. И ниже. Кровью вдруг вскипела кожа девы, а тело изогнулось. Из губ вырвался рык.
– Стой! – эхо крика осталось где-то там, во внешнем мире.
Артан же склонился над девой.
– Чем тебе помочь? – его душа раскалывалась от боли. А дева вдруг рванулась навстречу и губами коснулась губ его.
Тьма опалила.
И…
…и он очнулся. Там, в библиотеке.
Таз.
И кровь в нем, черная, свернувшаяся. Зеркало, которое будто оплавилось. Он сам, едва способный сидеть от слабости.
Кристоф, что скулил, свернувшись рядом.
– Крис, – просипел Артан. Губы горели. Тело горело, ломило от слабости и еще чего-то. А чего? Он понять не мог. – Ты… ты…
– Ты? – Кристоф сел и вытер разбитый нос. – Ты… нормально?
Артан хотел было кивнуть, но слабое это движение заставило застонать от боли. И он сдержал стон.
– Что тут…
– У тебя глаза вдруг черными сделались. Я звал, звал, а ты никак… и кровь. Кровь шла все время. Из носу. Ты… видел? Что ты видел?
– Нет, – зачем-то соврал Артан, чувствуя, как сама суть его сжимается от ужаса. – Ничего. Наверное… что-то не так пошло.
– Наверное, – с некоторым сомнением произнес Кристоф.
И помог встать.
Тогда, ночью, уже почти перед самым рассветом, они сумели вытащить таз из библиотеки. И свечи. И остатки крови. И матушкино зеркало. Они бросили все в выгребную яму. И молча вернулись домой, чтобы никогда больше не заговаривать о той ночи.
Правда, на следующий день Артан слег.
И маялся горячкой целую неделю. А брат не отходил. Брат говорил, говорил… что-то говорил… и читал. И рассказывал. И будто боялся, что если замолчит, то Артан не справится.
Но все равно не рассказал.
Никому.
Артан же выздоровел. И решил стать паладином. Не оттого, что был столь уж наивен, как полагал отец. И подвиги… мысль о них появилась позже, ибо надо было объяснить произошедшее не только отцу и прочим людям, но и себе.
А потом он вовсе взял и забыл.
– Видишь, – прошептала тьма ласково. – А теперь вспомнил.
– Нет, – он покачал головой.
– Да. Ты знаешь, что будет. Ты ведь уже понял… хороший мальчик. Хороший-хороший славный мальчик… мой мальчик.
– Никогда.
– Уже, – она отступила, отползла, позволяя Артану вновь осмыслить себя.
Вот он.
Стоит.
Где?
Пещера. И саркофаг. Камень. Черный. Артан такого не видел. И под руками камень кажется гладким, словно шелк. Его приятно трогать. И на прикосновения он отзывается ласковым теплом.
Саркофаг…
Огромен.
И в нем похоронен мужчина. Точно. Резчик постарался, и камень почти ожил. Мужчина крупный и даже в смерти выглядит величественно. Руки его покоятся на длинном мече, который посверкивает сталью. А на голове лежит корона.