Уж замуж невтерпеж - стр. 54

Но та тьма спала.

Эта же… она клубилась, она выползала. Она… Кристоф вдруг замолчал. А тьма потянулась к Артану. И он к ней. Он видел себя со стороны. Безумный взгляд. Приоткрытый рот, который растянулся в улыбке. Тоже совершенно безумной. И когда пальцы коснулись зеркала, Артан и в самом деле увидел.

Он… забыл!

Он ведь увидел! Действительно увидел! Книга не обманула. Тьма редко лжет, ей этого не нужно. Правда тоже бывает на диво многообразной.

И здесь.

Туман.

Горы.

Он никогда-то раньше не видел таких гор. Они казались стеклянными. Город. Очень и очень древний город. Артан это понял сразу. Он видел его. И видел себя. Там, на опустевшей улице. Он шел мимо мертвых домов, по вымощенной белым камнем дороги.

Солнце слепило глаза.

Но он шел.

Он должен был.

Туда, где возвышался то ли храм, то ли дворец. Строение столь прекрасное, что сердце замирало от предвкушения.

– Артан! – крик брата донесся откуда-то издалека. А он все смотрел.

На мраморную лестницу, покрытую трещинами. Но сквозь них не проросли травы. Здесь, в этом городе, у трав не было сил.

На распахнутые двери.

На кости, что остались лежать перед ними. И обратились в прах от легчайшего движения воздуха. На залу, что ждала годы и годы.

Кого?

Артана?!

Тот же мрамор пола. И белые стены, изрезанные золотыми символами, столь древними, что слабых знаний Артана не хватает, чтобы прочесть их.

Но он идет.

И отмахивается от тени за плечом, той, что пытается остановить его.

Он точно знает, что должен добраться.

Куда?

К дюжине колонн, что выросли в центре зала, подобны диковинным деревам, если в мире существуют мраморные деревья. Они образовали круг, а в центре этого круга, на полу, испещренном все теми же золотыми символами, лежала дева.

Она была столь прекрасна, что дух захватывало.

– Артан, очнись! – этот крик заставил его задержаться. На мгновенье. И мгновенья хватило, чтобы на плечи пала невыносимая тяжесть. – Стой!

Артан дернулся, а потом ударил.

Он должен.

Он побежал, опасаясь, что тот, кто за спиной стонет, что он остановит Артана. Нельзя было допустить этого. Нельзя! И звуки шагов его, и сорванное дыхание нарушили многовековую тишину. А он, переступив границу, которую охраняли мертвецы – впрочем, Артан знал, что ему они не повредят – остановился перед девой.

Она была обнажена. И тогда великолепие женского тела вновь поразило Артана. Он устыдился и этого великолепия, и собственных глубоко постыдных желаний, что возникли в душе его.

А дева открыла глаза.

И улыбнулась.

Её губы шелохнулись, но ни слова не произнесла она, лишь тяжело, словно пытаясь превозмочь некую силу, сковавшую её, подняла она руки.