Уймись, конопатая! - стр. 19
– Ну да… Там сказали, что, возможно, еще не скоро… Я за всеми причиндалами поехал – в спешке-то позабыли. Ну там, зубную щетку, зарядку к мобильнику… И тут такое вижу… из окна. Прикинь.
Она прикидывала.
Бросив в трубку короткое «Я тебе перезвоню», она сделала еще один глубокий вдох. Видимо, слишком много свежего воздуха сразу – тоже вредно. Все поплыло у нее перед глазами, в виске еще раз прострелило, ноги подкосились, и Вика провалилась в темноту.
Что-то голубоватое, бесформенное и блестящее переваливалось справа налево, будучи привязано к потолку. Не сразу Вика сообразила, что это голова анестезиолога в синей униформе, маске, колпаке и очках. Она лежала на операционном столе, а доктор, стоя у изголовья, легонько похлопывал ее по щекам и приговаривал:
– Просыпаемся помаленьку… Приходим в себя, матушка, наркоз закончился, дышим, дышим… Глубже… Вдо-о-х… Вот, хорошо.
Голос показался Вике немного знакомым. Где-то в мозгу даже сверкнула догадка, но окончательно оформиться не успела – сильные руки переложили ее на каталку, при этом тела своего она не почувствовала – словно летала во сне.
Даже голова была чужая, не ее.
«Ты и так во сне, конопатая, – менторски прозвучало в «чужой» голове. – Не верь тому, что видишь, что слышишь. Все пройдет, рассосется, как гематома. Вот увидишь, это временно».
Горло саднило, нос заложило, хотелось кашлять. Но кашлянуть не получалось – легкие отказывались подчиняться. Мелькали перед глазами чьи-то руки, вверху проплывали люминесцентные лампы.
– Куда везем? – неожиданно раздалось справа.
– В реанимацию, конечно… Это ж надо, так испинать бедняжку. Ведь живого места не оставил… Ирод! Беременную бабу пинать – последнее дело!
– Ничего, ишь… отольются кошке мышки… слезы… Есть… на свете справедливость… Все потом … глядишь… зачтется…
Последний голос, прозвучавший как из тумана сверху, Вика узнала. Постовая медсестра хирургического отделения Лариса, как обычно, немного картавила и тараторила быстро, запинаясь и глотая слоги.
Значит, ее после операции везут в реанимационное отделение. Кто ее запинал чуть не до смерти? Стас? Или кто-то еще? С ума сойти!
Вообще, она ли это? Зеркало бы не помешало, но, похоже, никому до ее самоидентификации сейчас нет никакого дела, все обеспокоены тем, чтобы доставить прооперированную больную по адресу.
Не видят, что ли, кого везут?! Она же главврач!!! Не похоже…
Она не верила в переселение душ, но… Вдруг это … не ее тело?
Случилась какая-то дикая мистификация, непонятный сбой… этого самого… континуума. Все не с ней происходит. А с кем тогда? Может, с Евстолией? С той самой пискушей, с которой она только что разговаривала? Время отмоталось назад и… поменяло тела? Оно что, сбрендило? Свихнулось?