Увертливый - стр. 45
– А меня вы спросили?
– Но вы же мужчина. Тем более молодой. А что мужчинам надо: выпить, в карты сыграть, покалякать…
– Морду набить.
– Я так не говорила. «Вы кто по профессии?
– Библиотекарь?
– Не велико начальство!»
– Извините, я просил одноместную каюту. Вы вынудили заплатить за двухместную. Теперь, когда у вас еще много свободных мест вы подселяете именно ко мне, чтобы…
– «Чтобы прикарманить разницу!» – ты это хотел сказать?
– Это вы сказали!
– Ничего я не говорила! Теперь уже ничего не изменишь. Твой сосед уже там!
– Значит, он – мой гость?
– Наконец-то, понял.
– Если он не понравится, я его выставлю, как незваного гостя.
– Ты выставишь!? – она загоготала. – Он выставит! Ой! Ой! Сопля!
Через несколько минут Петя уже был на причале, где, бок о бок друг к другу, стояли два больших теплохода. Первый еще отдыхал и пассажиры шли сквозь него, как сквозь пристань. На втором уже работали двигатели. Палуба мелко дрожала и чуть покачивалась, когда люди и вещи «перетекали» с места на место. В коридоре Галкин остановился, ознакомившись с распорядком дня и маршрутом плавания. Уже подходя к каюте он заметил, что дверь приоткрыта. Постучал. «Чего стучишь? Входи!» – весело крикнули изнутри. В каюте Петя увидел светлую личность: светлые брюки, белую расстегнутую на груди рубаху, голубые глаза, белокурые волосы. Сидя на заправленной койке, личность излучала сияние святости. Петя его узнал. Это был тот белокурый и голубоглазый недоросток, который однажды в детстве, как Илья Муромец, шел на него впереди знакомой оравы, чтобы выпустить «юшку». Нет, он узнал не конкретного человека – скорее тип личности, хотя теперь он выглядел, как сама доброта и сама застенчивость. Личность радостно скалилась в предвкушении: на столе ожидала бутылка, позвякивали стаканы, лоснился шмат колбасы. Вторая бутылка стояла на подоконнике.
«Садись соседушка. Я устал тебя ждать, – высоким голосом произнес человек. – Выпьем за встречу!»
«Напрасно ждали, – ответил Галкин. – Не пью.»
Один раз в жизни, в казарме, (тайком от Тараса) он выпил с ребятами из любопытства стакан. Ничего кроме горечи не почувствовал. Во всяком случае, веселее не стало, хотя солдаты вокруг раскраснелись и разболтались. «Ты какой-то белый, – сказали ему. – Видать не пошло». Его вырвало в туалете. Горечь – все, что осталось в памяти.
«Не пьешь? Мы все не пьем. Садись!» – потребовала личность и стала разливать.
– Нет, нет! Мне нельзя!
– Ты что, не мужик что ли или не русский?
– Непьющий.
– Врешь! Таких не бывает!
– Бывает.
– Не выпьешь, значит, не уважаешь!