Утопия о бессмертии. Книга третья. Любовь и бессмертие - стр. 68

Катя захохотала, Стефан тоже улыбнулся.

– Мама, откуда у тебя воровской жаргон?

– Ой, Катя, совсем я от рук отбилась. Что-то мне за сегодня уже во второй раз пеняют на неподобающее поведение. Вернёмся к главному – главное, правильно распределить роли. Со мной понятно, я – третий, тот, кто ест. Вопрос – кто воровать будет?

– Стефан, конечно, у него руки большие, в них много войдёт! А я ребёнок, меня портить нельзя, – заявила Катя.

– Да? – Я задумалась. – Ты надеешься, что Маша его не заметит? Он собой полкухни занимает!

– Мы на него чёрный чулок наденем.

– Целиком или только на голову?

Катя залилась смехом, а Стефан, тот захохотал в голос, что на моей памяти случалось всего раза два.

– Мама… – задыхалась Катя, – целиком… мы Машу… раньше… времени… Машу… потеряем!

– О чём так весело смеётесь? – прервал наше уединение Паша.

– Стефан смешной анекдот рассказал, – ответила я и заторопилась. – Ну, мальчики, спокойной ночи. Пойду поцелую сына и спать.

– Маленькая, а анекдот? – обиженно спросил Павел.

– Паша, так Стефан же остался, Стефан и расскажет.

Сергей и Максим работали. На журнальном столике стояли пустые тарелки, чайные чашки, одинокий фужер с недопитым вином. При моём появлении оба подняли головы.

– Мама.

Я стремительно подошла.

– Пришла поцеловать тебя, сынок.

Мы обнялись.

– Добрых снов, мама.

– Добрых снов, Максим. – Поцеловав сына, я обратилась к Серёже: – Сергей, если тебе что-то надо из вещей, забери сейчас, пожалуйста.

– Да, Лида. Я не подумал. Благодарю.

Сергей открыл передо мной дверь – я впереди, он следом, молча мы поднялись по лестнице, молча дошли до спальни. Закрыв дверь спальни, Сергей повернул в замке ключ и, развернувшись, сделал шаг ко мне. В глазах его тяжело колыхалось вожделение. Овевая едва уловимым винным ароматом, он прошептал:

– Хочу тебя. Лидка, с ума схожу.

– Серёжа, не надо. Не оскорбляй себя насилием. И меня не оскорбляй.

Таким привычным, таким родным жестом он прижал мою голову к груди. Я слушала биение его сердца и старалась запомнить звук, ритм; старалась запомнить запах и тепло его тела; оберегающую тяжесть ладони на затылке; всё, что стремительно теряла навсегда. Он справился с собой слишком быстро, буркнул:

– Прости, – и ушёл в гардеробную собирать вещи.

Я присела к туалетному столику, сняла гребень, провела пальцем по верхушкам единиц и усмехнулась: «Расстались, чуть-чуть не дотянув до даты встречи». Освободила волосы от заколок, расплела косу, потрясла головой, расправляя пряди, завязала волосы узлом и расслабилась, слепо уставившись в зеркало. «Не может… с одной не может», – слова, в конце концов, настигшие меня и ставшие моим настоящим, сказанные с разными целями разными людьми много лет назад. Перед глазами промелькнула череда лиц: старуха перед корчмой, Николай, Андрэ, Карина, ведунья из джунглей. – Каждый был послан предостеречь».