Утопия о бессмертии. Книга третья. Любовь и бессмертие - стр. 34
Серёжа не может простить мне поцелуя со Стефаном. Я решила, что он мне изменяет, раз не ответил на мой вопрос, и стремительно теряю к нему доверие. А пустот не бывает – на смену исчезающему доверию спешит подозрительность. Всего за один день наши отношения изменились! Мы двадцать два года вместе… Боже мой! – вдруг осознала я совпадение. – Как с Костей! Там мучительные двадцать два года, тут упоительно счастливые и тоже двадцать два года. Эта цифра что, фатальная для меня? – Я взглянула на профиль Серёжи. – Я по-прежнему его люблю. Я не стала любить меньше. Что же тогда изменилось? Почему обида заслоняет любовь? Может быть, и не бывает «вечной» любви, и, как всё в этом мире, любовь имеет свойство стареть, дряхлеть и разрушаться? Прежде я была уверена, что любовь не имеет измерения во времени. Я твёрдо знала – любовь либо есть, либо её никогда не было. А сейчас нет, сейчас я склоняюсь к мысли, что бессмертная любовь – это мечта, иллюзия за которой я побежала двадцать два года назад, и теперь мудрая жизнь в очередной раз развенчивает очередную мою иллюзию. Серёжа… – позвала я мысленно. – Не чувствует моего взгляда, занят своими мыслями. А может, он и не любит меня вовсе, и, как говорил Андрэ, попросту использует брак в качестве ширмы, скрывающей его многочисленные сексуальные связи? Семья, как основа респектабельности. – Я поёжилась, холод пробежал вдоль лопаток. В сердце, в который раз за сегодня, воткнулась игла страха, и стало больно дышать. – Оох, неужели, правда? Тело подтверждает, наконец-то, осознанную истину? – Не обращая внимания на боль, я медленно набрала воздух в легкие. Достигнув предела, задержала дыхание, потом так же медленно выдохнула. – Как бы там ни было с его любовью, непреложным является главное, с Серёжей я была счастлива все двадцать два года жизни. Я счастлива и сейчас. Я не одинока, меня любят Андрей и дети, а я люблю их и Серёжу».
– Серёжа, я хочу задать вопрос. Ты можешь оставить его без ответа. Мне почему-то не столь важен ответ, сколь важна сама возможность задать этот вопрос.
Сергей подобрался, кисти рук надёжнее обхватили руль. Я никогда не задавала ему этого до банальности обычного между двух влюблённых вопроса… Он продолжал смотреть перед собой, на пустую, стремительно убегающую под колёса автомобиля, дорогу. Он молчал, молчал и ждал. «Зачем я стремлюсь разрушить свой мир? – с горечью вопросила я себя, наблюдая за ним. – К чему задавать вопрос, ответ на который несёт угрозу моему миру?» Вопрос я не задала, а он не переспросил и в тишине моего молчания постепенно расслабился.