Утопия о бессмертии. Книга третья. Любовь и бессмертие - стр. 36
– Что случилось, Маша?
– Что случилось?! – потеряв спокойствие, переспросила Маша и грозно сверкнула глазами. – Отказался Вася от меня! Разводимся мы! – И Маша с силой выдула воздух на лоб.
– Сядь, Маша, – мягко сказала я. Отняла у неё сумку, усадила на диванчик и села сама. – Вначале скажи, как Василич себя чувствует.
– А как Василич себя чувствует? Оздоро́вил, видать, раз разводом грозит!
Я поморщилась.
– Маша!
– Что Маша? – Она огляделась по сторонам и, склонившись ко мне, понизила голос до шёпота и спросила: – Ты вот мне скажи! Я с Васей тридцать лет прожила, что, эти годы ничего не стоят? Зазнобу он свою пожалел! Ишь, ты как! А меня, значит, не жалко?
– Что вы вдруг о давно минувшем заговорили?
– Да покаялась я, рассказала, что она к нему приходила. Он и запереживал, и запереживал, гадать стал – и зачем же она приходила? вдруг, помощь ей нужна была, вдруг, что у ней случилось! Тьфу!
О том, как познакомилась со своим будущим мужем, Маша поведала мне давно. Рассказывая, она гордилась собой и посмеивалась, беспрестанно теребя нитку кораллов на шее.
– Знаешь-нет, Василича-то я увела! – Маша помолчала и мелко заколыхалась в смехе. – Зазноба ведь у него была. Гордячка, как наша Женька! Вася ещё парнишкой был, когда её заприметил, она в соседях с его бабкой жила. Со скрипочкой в школу ходила. Вася-то сельский. Его отец из Москвы в село уехал, что-то у него с родителями случилось, разлад какой-то, он всё бросил и уехал. В селе и маму Васину нашёл. А когда отец помер – дед, значит, Васин – отец с Васей приехали на похороны, тут только бабка и внук познакомились. После Вася в Москву к бабке наезжать стал. Бабка Аглая Никифоровна – царство небесное, ох, и суровая женщина была! – звала Васю насовсем переехать, да поначалу не мог он, хозяйство у них в селе было, а Вася – единственный сынок и помощник. А потом… Родители-то у Васи недолго пожили, мама болела, потому рано умерла, и отец не задержался, почитай следом за женой на тот свет отправился – лег вечером спать, а наутро не проснулся. Тогда Вася и переехал к бабке. За скрипачкой этой ухаживать стал, потом предложение сделал. А она ему: «Ты хороший, Вася, я вижу, да разные мы с тобой, соскучимся скоро друг около дружки». – Манерно искривив губы, Маша изобразила пассию молодого Василича тоненьким голоском.
Я усмехнулась. Увидев это, Маша вновь заколыхалась.
– Не вру, Маленькая, видела я её! Вся розовенькая, ножки тоненькие, того и гляди, подломятся, да ещё на каблуках! Тащит она эту скрипочку свою, да портфельчик, голова в кудряшках далекооо впереди, зад откляченный сам по себе – отстал, никак туловище не догонит. Посмотрела я на неё, ну, думаю, эта мне не помеха! В общем, только пару раз мне себя Васе показать и пришлось. Первый раз я пирог с мясом испекла, да к бабке его Аглае Никифоровне в гости зашла, совета якобы попросить. Чаю мы с ней попили, я ей про себя рассказала, она мне про Васину несчастную любовь. Потом Вася с работы пришёл, полпирога сходу съел, ел и нахваливал. Я – домой, а бабка Васю отправляет проводить меня. Мы целый час в подъезде с ним и простояли – знакомились. Потом я в гости к бабке ещё два раза заходила, да только без чаепития, спрошу что-нибудь, гостинец оставлю и домой. На третий раз пришла, Аглая меня спрашивает: «Не обидел ли тебя Вася, раз убегаешь, не дождавшись его?» А я скромно: «Нет, мол, всё в порядке. Хороший у вас внук, разве он может обидеть?» Как-то в воскресенье отправила она Васю пригласить меня на обед, я пришла. Пообедали, а после в парк пошли прогуляться, там на травку присели, я волосы поправлять, я тогда форсила, косы не плела, а у меня заколка сломалась. Давай я волосы в косу собирать, а Вася рукой в них зарылся и всё, забыл свою скрипачку! – Маша усмехнулась. – Она потом приходила, пожалела, видать, и гордость свою оставила, да опоздала – мой уже Вася был!