Утоли моя печали - стр. 58
Личность вещей устанавливалась куда проще, чем личность человека…
С графической экспертизой автографа возникли проблемы: ксерокопию грамотки с молитвой и надписью фломастером Бурцев отослал двум ученым мужам, но ни тот ни другой не смогли прочесть этой филькиной грамоты. Один вынес вердикт, что это графическая абракадабра – кто-то пытался расписать засохший фломастер, другого осенила догадка, что это некие древние и неудачно перерисованные письмена, которые прочесть не представляется возможным. Тогда Сергей сделал еще две копии и отослал в МГУ. И время от времени звонил потом на самые разные кафедры, чтобы найти концы, кому из специалистов отдали на дешифровку эти тексты, но так ничего и не добился.
А вот с эпитафией филологи вообще напустили такого тумана, что еще больше ввели в заблуждение. По мнению профессоров, работавших независимо друг от друга, надпись на камне – это соединение двух равных логических величин, созданных по аналогии с древней истиной: великое уместится в малом и малое в великом. Бурцев вовремя спохватился, поняв, что истину следует искать не у людей с вывихнутыми мозгами, а у обыкновенных пчеловодов. Поехал куда поближе – на пасеку сельхозакадемии…
Тимирязевский профессор с подходящей фамилией Медведев напоминал сельского мужика, причем откровенно пьяного – красный нос, кирзовые сапоги, фуфаечка и шатающаяся походка. Он осмотрел Бурцева с головы до ног, в удостоверение даже не глянул и как-то по-свойски махнул рукой, дескать, айда за мной. Они вошли в подсобное помещение, где пахло медом, воском и царила невероятная нищета, на что профессор тут же начал жаловаться, мол-де, полный упадок материальной базы, пасека пропадает, подкармливать пчел зимой нет сахара, обрабатывать от клеща-паразита нечем, оборудование вконец обветшало, скоро рухнет омшаник и похоронит заживо остатки пчелиных семей.
– Вот, полюбуйтесь! – Он показал чугунную ступку с каким-то серым невзрачным порошком. – Посмотрите, чем вынужден заниматься профессор Медведев! Какой позор!
– А что это? – спросил Бурцев, раздумывая, стоит начинать с ним разговор или нет.
– Это подмор, мертвые пчелы. – Профессор пьяно повел взглядом. – Снадобье делаю. Растираю, потом заливаю спиртом… техническим спиртом! И ввожу жировую основу… Впрочем, технология – это не важно. Главное, есть результат, от радикулита, остеохондроза… Прокуратура не страдает тугоподвижностью суставов? А то рекомендую!
– Спасибо, – буркнул Сергей. – Пожалуй, я не ко времени, пойду.
– Нет, к самому времени! – Медведев поставил пустой улей набок. – Прошу садиться. Когда еще увидите и прочувствуете гибель блестящей отечественной науки?