Ушебти - стр. 29

– Разве это жара? – хмыкнула Ирина, – летом здесь и за пятьдесят бывает, а если ещё хамсин[3] задует, вообще как в духовке.

– А когда в Египте считается лето? – спросил Вэ-Вэ.

– Если в современном, то как обычно, – ответил Райзман. – А вот в Древнем Египте год, по-египетски – «ренпет » – делился не на четыре, а на три части. И начинался он с появления на небе звезды Сопдет , по-нашему – Сириус, это примерно в середине июля. Год обозначали иероглифом в виде ростка с почкой. Первый сезон назывался «ахет» – «разлив», второй – «перет», то есть «сев», а третий, понятно, сезон сбора урожая, «шему» – засуха. Каждый сезон состоял из четырёх месяцев по тридцать дней. Получалось триста шестьдесят.

– Но в году триста шестьдесят пять дней! – заметила Ирина. – Где же ещё пять?

– А-а-а, с этими днями связана знаменитая легенда, – ответил египтолог. – Дело в том, что богиня Неба, Небесная Корова Нут и бог Земли Геб были близнецами. Они так любили друг друга, что родились, обнявшись, а позже поженились. Разгневанный Ра поднял Нут вверх – так появилось небо, а Геба оставил внизу, на земле. Ра повелел, чтобы Нут не могла родить ребёнка ни в один из месяцев года. Огорчённая Нут попросила о помощи бога Тота. Он, конечно, не осмеливался идти против воли Ра, но Нут ему всё-таки было жалко. Тогда хитрый Тот выиграл в сенет[4] у божества Луны Хонсу пять дней, чтобы Нут обрела возможность родить детей. Эти дни считались священными и были днями рождения богов. Тот выиграл, и солнечный год увеличился на пять дней, а Хонсу проиграла, поэтому лунный год уменьшился на те же пять дней.

Високосных годов египтяне не знали, поэтому со временем накапливалась ошибка, и время от времени какой-нибудь сведущий в астрономии фараон по совету жрецов её устранял. Так и жили… Эх, жаль, курить нельзя, руки сами к карману тянутся… – пожаловался Райзман.

– Меня же врачи убеждали, что сняли у вас табачную зависимость! – нахмурился Вэ-Вэ.

– Физиологическую-то сняли, а психологическая никуда не делась! Шутка ли, со школы курю! Но делать нечего, придётся уж терпеть, а то местные граждане, увидев странно одетого человека с дымящейся папиросой во рту, чего доброго, приняли бы его за хефта .

– Кого-кого? – переспросил Вэ-Вэ.

– А-а-а… Ну за этакого злого демона, что ли.

– Попросту говоря, за чёрта?

– Чёрт – это изобретение сугубо иудо-христианской религии. Я же говорю, здесь совсем иная культура.

– Послушайте, ну сколько можно болтать о всякой ерунде на солнцепёке? – вмешалась Ирина. – Вон финиковая пальма, она хоть какую-то тень даёт, давайте под неё переберёмся.