Усадьба госпожи Ленбрау - стр. 36

А впереди – широкие ворота, створки которых были гостеприимно распахнуты. Внутри виднелись фигуры людей.

У меня заколотилось сердце, а вспотевшие ладони заскользили по бортикам. Вытирать их о светлый подол я не решилась, поэтому вытерла об обтянутую рубахой спину Ерона.

– Уже приехали, барышня, – пояснил возница, воспринявший моё прикосновение как вопрос.

Чтобы занять руки, я подняла с пола зонтик и снова открыла его над головой. Изо всех сил постаралась придать себе естественный вид и убрать с лица испуганное выражение.

Я – Еженика Ленбрау. И сюда приехала с деловым предложением. Мне абсолютно нечего бояться.

Меня заметили чуть раньше, чем дрожки прошли в ворота.

Люди на усадьбе смотрели на меня. А я на них. Это оказались дети, которые до моего появления мели широкий двор длинными прутьями, связанными в пучок.

Девочке, самой старшей из них, на вид было лет восемь. А двоим мальчишкам – пять-шесть. В одежде с чужого плеча, с подвёрнутыми штанинами и рукавами, подпоясанным бечёвкой платьем, они встретили нас взрослыми, усталыми взглядами, лишёнными любопытства, и тут же вернулись к своему занятию.

У меня в груди похолодело от плохого предчувствия. Кажется, мне здесь не понравится.

Однако поворачивать назад было поздно. Да и лошадь, запряжённая в дрожки, просто не сумела бы этого сделать. Она шла по дорожке вдоль подъездного круга и, послушная воле Ерона, остановилась перед крыльцом большого красивого дома.

В проёме распахнутых дверей стоял сам хозяин.

Я его узнала по описанию Еженики. Потому что, как бы мне ни хотелось подобрать более литературное выражение, жирный боров подходило мужчине идеально.

Дунгаль Флоси был высок и кругл. При этом шарообразной выглядела не только его фигура, но и лицо. Между широких щёк с трудом угадывались маленькие глазки. Нос и рот тоже были маленькими и терялись на этом лице.

Зато в глаза бросался тот изумительный оттенок розового, которого художники могут добиться лишь путём долгого и кропотливого подбора красок. А тут природа наградила без всяких усилий.

Нет, не боров, розовый поросёнок.

На мой взгляд, Флоси был довольно молод. Лет тридцать или немного больше. Однако очевидная любовь к жирной пище и возлияниям вряд ли позволит ему прожить долгую жизнь здорового человека.

Но меня это не касалось.

Я приехала сюда с другой целью.

Увидев хозяина дома, я улыбнулась. Как сумела, сыграла застенчивость и смущение.

Но, кажется, зря старалась. Судя по всему, хозяин Поречья страдал близорукостью. Маленькие глазки прищурились, а когда наконец меня разглядели, раскрылись, став в два раза больше.