Уроки французского - стр. 28
Сначала, когда я забеременела в семнадцать, он сказал: «Подождём твоих восемнадцати и поженимся». Я поверила, окрыленная счастьем и мыслью о том, что такой человек, как Элиас, душа компании, весельчак, вообще заметил меня, тихоню в очках.
В восемнадцать, когда родился наш сын, он сказал: «Нам обоим надо учиться. Скопим денег на пышную свадьбу – только такой ты и достойна, моя милая девочка! – и обвенчаемся в церкви. Все, как положено!»
Я пропустила год после школы, выкармливая ребенка, потом подала документы и поступила, а мама с отцом присматривали за внуком.
Теперь, когда учеба закончена, и Элиас хорошо зарабатывал на новой работе, нам, казалось бы, ничего не мешало узаконить давние отношения, только и здесь нашлась отговорка: «Родная, поженимся, с нас начнут драть такие налоги, что на свой дом нам во веки не заработать. А жить с твоей мамой – уволь, я никогда ей не нравился! Уж извини».
Я давно перестала давить на него, наверное, просто смирилась с той жизнью, которой жила: ожиданием его кратких визитов, подаренных наспех ласк, свиданий с сыном, которому не хватало мужского влияния.
Подруга и мать в один голос твердили, что толку с таких отношений не будет, что я заслуживаю чего-то лучшего, настоящего, но я продолжала надеяться, что отцовские чувства возьмут над Элиасом верх. Хотя кого я обманывала? Томасу было десять, и за все эти годы, самые сладкие и золотые в жизни ребенка, он ни разу не заикнулся о том, чтобы нам съехаться и жить вместе. Давал деньги на все его нужды, дарил мне подарки, но дальше этого мы не продвинулись...
Но сегодня, как никогда, я надеялась, что приехавший навестить нас Элиас поможет мне справиться с поселившейся в сердце тревогой, и даже тот узел, что затягивался внутри, ослабнет, позволит выдохнуть и дышать полной грудью. И я не стану бояться ни светлых глаз в обрамлении темных ресниц, ни падавшей на глаза мальчишеской челки, ни рук, таких нежных, что, порхая по коже, казались бы, верно, трепыханием бабочки, прикоснувшейся к ней.
– Ты звонила Элиасу? – спросила мама, снимая с веревки белье. – Я кивнула. – Он приедет сегодня? – И губы её привычно поджались.
– Он обещал.
– Попроси его навесить в доме гардины. Хоть какой-то да толк от него должен быть!
– Я попрошу.
– И пусть сходит куда-нибудь с мальчиком. Он каждый день о нём спрашивает... Я устала обманывать внука.
Я вздохнула устало и всё-таки возразила:
– Мама, Элиас работает. Перестань, умоляю!
– Я тоже прошу тебя перестать бегать за ним собачонкой, но ты ведь не слушаешься меня. Позволяешь вытирать о себя ноги! Оглянись, вокруг много других достойных мужчин.