Упырь, или Жизнь после смерти - стр. 13
Тот задумался, а потом решительно произнес:
– Раздевайся!
– Зачем это? – удивился Веня.
– Давай-давай, до трусов раздевайся! Посмотрим, что с остальными твоими шрамами, ты ведь не раз ранен был, так?
– Так, – задумчиво ответил Веня и стал раздеваться.
А еще через минуту они молча разглядывали чистое, без единой царапинки тело Вениамина.
– Худой же был как щепка, – наконец сказал Костя, – а сейчас вроде как и мышцы появились, и плечи расправились… и вообще выглядишь крепким парнем. А вот шрамов от ранений нет, – констатировал он и замолчал.
Веня, ничего на это не ответив, стал одеваться. Так же молча сели за стол и выпили еще по пятьдесят. Закусили в уже почти материально ощущаемой тишине. Веня смотрел куда-то в угол, а Костя внимательно рассматривал его. Наконец, Веня встряхнулся и с какой-то фальшивой улыбкой спросил:
– Ну, что скажет медицина?
На что Костя только пожал плечами, но ничего не ответил. Тогда Веня решился и добавил:
– Знаешь, у меня глаза на солнце стали болеть и слезиться.
– Давно?
– Да как утром очнулся на той поляне. Я у фрица, которого колом проткнул, солнечные очки нашел. В них и шагал до своих, с очками – нормально. Я собственно, и к тебе-то зашел, чтобы ты посмотрел, может, я заразу какую в глаза подцепил, а?
Костя молча встал, подошел к другу, повернул его лицом к лампе и осмотрел глаза. Пожал плечами и опять сел на стул:
– Я, конечно, не офтальмолог, но при поверхностном осмотре ничего плохого не вижу.
Он обернулся к висевшей на дальней стенке таблице с буквами, какие обычно в кабинете у глазных врачей висят, и сказал:
– Можно по таблице тебя проверить, но сейчас темно уже, а в том углу света нет.
– Не надо, – тихо ответил Веня, – я и так все отлично вижу и могу тебе прочитать ее всю – от самой большой до самой маленькой буквы в любом порядке.
Веня встал и подошел к уже темному окну и некоторое время стоял, вглядываясь в темноту. Потом подозвал друга:
– Что видишь?
– Ничего, – ответил он, – что там можно увидеть, темь сплошная? Если бы хоть луна светила, а так…
– А я, Костя, все вижу просто отлично, как белым днем, – прошептал старлей, – каждый кустик в дальнем леске, каждый листок.
Костя странно взглянул на него, потом взял за руку и стал шарить по запястью, видимо, пытаясь нащупать пульс. Наконец, замер, шевеля губами, потом отпустил руку и скомандовал сухим голосом:
– Раздевайся по пояс.
Потом долго прикладывал стетоскоп то к груди, то к спине Кости. После чего так же сухо произнес:
– Одевайся.
А сам сел за стол, налил себе спирта в мензурку и залпом выпил.