Управление под микроскопом. 70 писем рассылки - стр. 21
Если тебе все равно, как это будет сделано – то можно делать вид, что ты требуешь соблюдения правил и прочего, но на самом деле твой «пофигизм» в данном вопросе люди чувствуют, и тоже только делают вид, что соблюдают эти требования.
А может, даже и не будут напрягаться, чтобы делать вид – а зачем? Если уж руководителю все равно, как это будет сделано (и сделано ли вообще), то нам-то чего напрягаться.
Вот если руководителю не все равно – тогда другое дело. Тогда он от нас не отстанет, пока не получит нужного результата.
Таким образом, эта составляющая требовательности носит ситуационный характер. Т.е. где-то присутствует, а где-то отсутствует.
Где-то мотивация, желание, внутреннее решение добиться именно такого результата есть, а где-то – нет.
Руководителю важно в этой ситуации научиться говорить самому себе правду.
А правда какая?
Примерно такая – мне действительно НАДО, чтобы это было сделано хорошо? Или вообще сделано. И как именно хорошо.
Или мне плевать? И я только «кажусь» (тема первых нескольких выпусков) требующим выполнения?
Вторая составляющая требовательности – это умение. Умение произнести нужные слова требования с нужной интонацией, в нужный момент.
Чем выше умение, тем меньшей мотивации достаточно для того, чтобы ваши требования воспринимались и выполнялись.
И наоборот, чем меньше умения, тем мощнее нужна мотивация, тем больше внутренней энергии нужно накопить, чтобы твердо произнести – «вы должны это сделать» вместо «хорошо бы нам» и прочее…
Вот в этом фрагменте, на мой взгляд, как раз Станиславский и продемонстрировал свою последовательную! (из эпизода в эпизод) требовательность – как сумму страстной мотивации и замечательного умения.
Теперь давайте внимательно посмотрим на первый «кусочек» фрагмента.
«Дело происходило Великим постом, когда в Москву, на актерскую биржу, съезжались артисты со всех концов провинции для составления и подписания новых контрактов на будущий сезон. Меня пригласили на просмотр артистов для набираемой труппы. В назначенное время я явился по данному мне адресу и очутился в только что освободившемся магазине, из которого наскоро выехал прогоревший торговец. Сор, хлам, бумага, поломанные полки и ящики, старый диван с обломанными ручками и спинкой, несколько таких же кресел, старые рекламы галантерейных товаров, витая лестница наверх, а там – низкий чулан с грязным оконцем, с массой старых коробок, с низким потолком, о который я стукался головой.
Здесь, на ящиках, сидели мой будущий антрепренер со своим помощником.»
Почему антрепренер с помощником работали в таких условиях?