Управление мировоззрением. Подлинные и мнимые ценности русского народа - стр. 52
«…либеральный порядок исходит из того, будто существуют лишь индивиды, наделенные равными правами и объединившиеся на основании договора в государство. Однако в действительности такие обособленные индивиды, самостоятельно преследующие свои интересы в соответствии с договорными отношениями, действуют лишь в сфере экономики».
Гюнтер Рормозер «Кризис либерализма;
Идея обвязать всех членов общества – физических лиц сложной паутиной прямых индивидуальных договорных политических, экономических и социальных обязательств, прописывающих все возможные перипетии частной и общественной жизни, несомненно, принадлежит к области мифологии.
Гипотетическая иллюстрация. И действительно, как в реальной жизни могла бы выглядеть эта грандиозная акция – подписание общественного договора о разделе прав и обязанностей между всеми членами общества? Мне, например, представляется по этому поводу такая картина. Я, частный производитель скобяных изделий, а именно, хитроумных гаражных замков, сижу у себя дома и мучительно измышляю какую-нибудь новинку, которая помогла бы мне обогнать по продажам моего вечного и в последнее время более успешного конкурента из Тулы по фамилии Левша. Дело поддается туго – мой отчаянный мозговой штурм не приносит никаких результатов, кроме тупой головной боли. В это время раздается звонок в дверь и на пороге появляется странный высокий субъект в потертом костюме, запачканном мелом, с беспорядочно всклокоченными седыми волосами на голове. Выхватив пачку бумаг из еще более старого и более потрепанного, чем костюм, коричневого портфеля, он порывисто бросается ко мне. Человек представляется филологом и тут же с жаром, без пауз начинает меня убеждать в том, что человечество непременно погибнет, если не узнает великой тайны – что именно имел в виду автор «Слова о полку Игореве» в известном отрывке «растекашется мыслию по древу» – белку или мысль. Мой гость намерен окончательно решить этот важный вопрос, но для этого ему требуется небольшая финансовая помощь в виде отчислений с моего призрачного, особенно в последнее время, дохода. Напор, производимый филологом, не оставляет никаких сомнений, что я имею дело с очень нервным и легко возбудимым человеком. Поэтому, во избежание неприятных эксцессов, я прошу его оставить бумаги и обещаю подумать над его интересным предложением. Мне известно заранее, что мой письменный отказ вместе с его бумагами придется высылать обратно почтой. Необходимость включения непредвиденных почтовых издержек в мой и без того трещащий по всем швам бюджет меня очень огорчает. Не успеваю я присесть к письменному столу и взять в руки карандаш, как тут же снова раздается звонок в дверь. На этот раз на пороге стоит маленький, кругленький, трогательно улыбающийся человечек в огромных очках-мензурках. Он робко представляется астрофизиком и также робко просит уделить ему несколько минут. Оказывается, мой новый гость профессионально занимается поиском внеземной жизни. С взором, горящим огнем первооткрывателя, он начинает мне увлеченно рассказывать о замечательной перспективе встречи землян с инопланетянами. Для приближения этого исторического момента также требуются мои деньги. Несмотря на красочный рассказ астрофизика, мне его восторженность не передается. Я реалист, и поэтому ясно осознаю, что лично для меня и для моего бизнеса в такой радостной встрече могут прозвучать нотки траурного марша. Вполне может оказаться так, что наши братья по разуму за многие миллионы лет разлуки с нами научились делать гаражные замки в огромных количествах и гораздо лучшего качества, чем даже то, которым знаменит Левша. И денег они за них не просят, а довольствуются всего лишь обменом чудо-замков на коробку спичек. Я уже не слушаю рассказ гостя, а ищу подходящие слова в моем лексиконе, чтобы вежливо, но твердо отказать. Гость замечает мой настрой и, сбившись на полуслове, печально замолкает. Я, как можно вежливее и короче, сообщаю ему свой приговор, он опускает разом потухшие глаза, едва заметным кивком головы благодарит за внимание и тихо уходит. Мне его искренне и очень жаль. Хочется побежать за ним следом, вернуть, усадить за стол, подписать все бумаги и попросить его еще что-нибудь рассказать о Кассиопее и Тау Ките – ведь я сам, будучи мальчишкой и начитавшись фантастических романов, когда-то с замиранием сердца смотрел на далекие, мерцающие таинственным светом звезды и мечтал о личной встрече с иными мирами. Но, бросив случайно взгляд на семейную фотографию на стене, я усилием воли сбрасываю с себя нахлынувшее наваждение и возвращаюсь к столу с ожидающими меня бумагой и карандашом.