Умереть, чтобы выжить. Фронтовые истории, наше время - стр. 12

Оказалось, она за месяц до этого попала ему в незащищенное место между шеей и бронежилетом – в подшейный отдел. И застряла в мягких тканях, а он даже не заметил.

– У меня образовалась шишка. Думал, может, ударился где-то или осколком камня от какого-то здания чиркануло и от этого мышцы болят, – вспоминает он. – На адреналине в бою все, что угодно, может случиться, а ты и не поймешь что. Рана так заросла, что, когда врачи увидели пулю на рентгене, спросили: «А где входное отверстие?»

Дмитрий (в центре) в своем подразделении.

Фото предоставлено Дмитрием Борисовым

Оказалось, Дмитрию в тот раз повезло. Угоди пуля чуть выше, попала бы в шейную артерию. А ситуация в том бою сложилась такая, что оказать помощь было бы невозможно.

– Мы отстреливались из горящего здания, и оно уже конкретно начало прогорать. Чтобы сменить позицию, нам нужно было выходить на противника лицом, так как сзади была бетонная стена. Так и сделали. Я пропустил вперед четырех стрелков, чтобы враг не успел на них среагировать, а сам, как командир, шел последним. Когда противник заметил движение, то открыл по нам гонь, и, видимо, одна из пуль в меня и попала.

Тому счастливому случаю можно было бы и порадоваться, если бы после второго ранения Дмитрию Борисову в Военно-медицинской академии не ампутировали обе ноги.

На второй день после наркоза и переливания крови он очнулся в одной палате с майором из штаба армии из Москвы и подполковником, командиром батальона спецназа из Питера.

– У них были небольшие пулевые ранения. И тут я – без ног. Оба смотрели на меня с жалостью. Я на их взгляды ответил шутками: «Нет ног – нет проблем. Дурная голова ногам покоя не дает».

В этом весь Дмитрий. Он из тех людей, которые в любой ситуации стараются смотреть на жизнь позитивно.

– У меня никогда не было глупых мыслей: «Где мои ноги, как дальше жить?» Я понимал, что новое свое состояние мне нужно принять и совершенствовать то, что есть.

Дмитрий сразу попросил врачей дать ему коляску, чтобы ездить на ней в туалет. Не хотел ходить в утку. Ему дали, и он стал кататься в нормальный туалет – ставил коляску на стопор и выпрыгивал из нее.

– Жене я сказал, чтобы первое время никому не давала мой номер телефона, не хотел, чтобы кто-то ко мне приезжал. Понимал: такие визиты могут негативно повлиять на мое становление. Приезжающие стали бы ныть, а мне в госпитале нужна была только поддержка. Там я находился в своей среде – у кого-то из ребят глаза нет, у кого-то руки, но мы все понимали – это СВО, где с каждым всякое может случиться. Плюс я за три месяца боевых действий много чего повидал, приходилось и в пакет собирать парней. Находясь на фронте, никогда не исключал, что такое может произойти и со мной.