Укрощение красного коня - стр. 24
Это молокососу польстило. Вид у него стал до смешного надменный и знающий. Он завел руки за спину.
– Вот тут что говорится? – Зайцев протянул страницы, позаботившись, чтобы палец его прикрыл слово «Пряник».
– Посмотрим, посмотрим. – Студент быстро побежал глазами по строчкам, изредка прыгая на рисунок и обратно. – Что это с вашей лошадкой случилось? – участливо спросил он.
– Умерла, – простодушно ответил Зайцев. – На полном, можно сказать, бегу. А на вид такая здоровая.
– Ого. Не такая уж здоровая.
– Что такое? – всполошился «простой мильтон». – Что вы говорите?
Палец студента-ветеринара показал на схему. Губы сложились в трубочку и неумело изобразили свист. Голос зазвенел:
– Легкие по взвешивании показали почти тридцать килограммов!
– А сколько надо?
– Четыре с половиной. Пять, может. Лошадь-то какая была?
– Хорошая, – огорченно признался Зайцев.
Студент осклабился.
– В смысле – скаковая, гужевая?
– Скаковая. Породистая, – добавил Зайцев.
– Тогда и все шесть с половиной кило могли быть. Но тридцать! Вы что там с ней в милиции делали?
– Это как же тридцать? – волновался милиционер-простак. – Раздуло его, что ли? Это как понимать? А что, тридцать килограмм – от этого лошади умирают?
– Тридцать – это значит, что его легкие были переполнены кровью. Да ваш коняга захлебнулся жидкостями собственного организма. Вот, смотрите.
И показал пальцем на два слова.
Зайцев сунулся к вахтеру.
– Позвонить здесь откуда можно?
– А вам к кому? Я соединю.
«Этому все надо знать», – беззлобно подумал Зайцев. Начальству его, точнее. Посвящать вахтера, а с ним и товарища Савченко Зайцеву не хотелось.
– Мне по городскому.
Тот с неудовольствием кивнул на телефон, висевший на стене. Зайцев отошел. Потрепанный тощий справочник Ветеринарного института вежливо лежал тут же, на маленькой полукруглой приступочке, прибитой у аппарата. Номер Зайцев нашел быстрее, чем выудил из кармана звонкую мелочь.
– Кольцов, – неприветливо пригласил собеседник.
– Причина смерти – коллапс легких. Легкие Пряника в момент смерти были переполнены кровью, – быстро и серьезно проговорил Зайцев. – Он в буквальном смысле слова задохнулся.
Пауза. Длинная-длинная, хватит, чтобы могло прекратиться само время, а ты сам – стать Буддой.
Наконец Кольцов бросил:
– Поднимитесь. Нет, не надо. Я спущусь.
Руки без папиросы занять было нечем. Зайцев сунул их в карман, облокотился на шершавый ствол, подставил лицо солнцу. В зеленых кронах трещала мелкая птичья дребедень. Кольцов был без пиджака. Зажав папиросу зубами, закатил рукава сорочки. Заговорил – папироса запрыгала в углу рта: