Украинский гамбит - стр. 29

Украинские власти долго решали, что с ним делать. Посадить нельзя, потому что он ничего уголовного не совершил, отпустить просто так – значило признать слабости «оранжевых». Его прятали от журналистов, долго возили из тюрьмы в тюрьму. Как он потом узнал, мороча СМИ и дипломатам головы, объясняя, что такой-то никогда не въезжал на Украину или, наоборот, выехал, а мы знать ничего не знаем. Однажды в Ровенской тюрьме они всё-таки ошиблись – сунули его, как обычно, не в одиночку, а в общую камеру. К этому времени Костя чувствовал себя в пенитенциарном заведении бывалым зеком, да и вид человека, явно вкусившего все прелести сидки, которому никто никогда ничего не передавал, но который не опустился, не пал духом, не ныл, не скули и ничего ни у кого не просил, внушало невольное уважение. А когда узнали, что он, вообще говоря, московский журналист и пострадал за ту же самую пресловутую свободу, которую очень и очень усердно навязывал Запад, и сидит без суда и следствия уже восемь месяцев, произвело на людей самое сильное впечатление. Человек, который первым вышел из камеры на волю, позвонил по номеру, который дал ему Костя, и в Москве узнали, где его искать. Ирка Пономарёва сделал своё дело. Должно быть, пролила в высоких кабинетах море слез, думал Костя. Полиция, правда, спохватилась, перевела его в одиночку, но было поздно. Его ещё две недели в спешке возили по этапам. Иногда привозили и в то же день увозили. Он успел побывать в Чернигове и Львове, даже в Береговом, но за эти две недели были задействованы такие силы, против которых «оранжевая» украинская власть пресмыкалась, как собака перед палкой. В прессе писали: «Германский канцлер, напомнила новоиспеченному украинскому президенту о том, что политика препятствования свободе слова и прессы противоречит соглашению об ассоциации между Украиной и ЕС». Ну и много чего такого, когда любят попрекнуть слабого и зависимого. В итоге, его постригли под ноль, побрили, сводили в баню и дали одежду с чужого плеча на два размера больше. Выдали даже пачку сигарет, правда, Костя не курил, зато обменял её на два стакана крепкого чая с ложкой черничного варения.

До границы украинские спецслужбы везли его в наручниках, а передачу обставили так, словно он уголовный преступник: на голову натянули грязный чёрный мешок, который сдёрнули в самый последний момент – под взглядами фото- и телекамер и когда Ирка, повиснув у него на шее, заревела, как белуга. Вышло очень трогательно и сентиментально в стиле мыльных опер. Если бы не Ирка, он бы решил, что это ещё одна из иезуитских провокаций спецслужб на глазах журналистов от «наци».