Украденные библиотеки. Нацисты, европейское литературное наследие и тайная интеллектуальная война против истории - стр. 10
В одних городах книги из черного списка свозили на площади на навозных телегах, запряженных волами, словно на казнь. В других городах книги прибивали к позорным столбам. Студенты, одетые в парадную форму своих факультетов, украшенную значками региональных студенческих федераций, маршировали вместе с авангардом Гитлерюгенда, СА, СС и консервативной военизированной организации «Стальной шлем». Исполнялись военные марши и песни, включая «Боевую песню национал-социалистов». Пока книги ритуально бросали в огонь, было зачитано девять специально подготовленных «огненных клятв», в которых перечислялись имена ряда осужденных писателей и выдвинутые против них обвинения.
С речами выступали студенты, преподаватели, ректоры университетов и местные нацистские лидеры, что привлекло большое количество людей. Считается, что на берлинской Опернплац собралось около сорока тысяч человек, а в других городах – до пятнадцати тысяч. Еще больше людей собралось у радиоприемников, которые передавали прямую трансляцию из Берлина, где к толпе обратился Йозеф Геббельс. Происходящее снималось на камеру, и позже фильм показывался в кинотеатрах по всей Германии.
Недавно основавший Министерство пропаганды Геббельс втайне поощрял инициативу студентов, хотя черный список Вольфганга Херрманна в то время еще не стал частью официальной культурной политики. В нацистском движении не было единства по вопросу литературной политики: некоторые представители партии были обеспокоены резким международным осуждением сожжения книг. Кроме того, новый режим вполне оправданно боялся потерять контроль над крупным правым революционным движением, охватившим Германию весной 1933 года. Даже Геббельс лишь в последний момент решился открыто высказаться в поддержку сожжения книг.
Сожжение книг было в первую очередь ритуальным – его ни в коем случае нельзя было назвать реальной «зачисткой» немецких библиотек и книжных полок. Геббельс прекрасно понимал символическое значение книжных костров как с исторической, так и с политической точки зрения, ведь эти костры были исступленным крещением возрожденной Германии. Древний ритуал очищения через огонь как нельзя лучше подходил новому режиму. Геббельс подчеркнул это в своем выступлении перед собравшимися в Берлине, провозгласив: «Здесь обращаются в пепел интеллектуальные основы Ноябрьской республики, но из пепла, подобно фениксу, триумфально воспрянет новый дух».
Книги сжигались по всей Германии все лето. В ряде городов, включая Гамбург и Гейдельберг, было организовано несколько сожжений. Но важность этих сожжений оценивалась современниками по-разному. Многие немецкие интеллектуалы, включая Генриха Бёлля и Ханса Майера, не придавали им особенного значения, считая их не более чем студенческими проделками, пускай и весьма неприятными. Они полагали, что сожжение книг было проявлением революционной лихорадки, а со временем новый режим «перерастет» подобные выходки.