Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - стр. 162
Бункер использовался в чрезвычайных ситуациях. Для обычной жизни первый этаж здания был превращен в квартиру с бетонными стенами и стальными ставнями на окнах. Там все было предусмотрено для комфортного житья, но, как вспоминает дочь Черчилля, Мэри, комнаты премьер-министра и Клементины выходили в коридор, в котором находились рабочие кабинеты (всего 180 комнат), охраняемых морскими пехотинцами, и вид Уинстона, завернутого в банное полотенце, словно римский император в тогу, который шествовал из ванной в свою комнату, оставляя за собой на полу мокрые следы, приводил в смущение чиновников. А вот Черчилль нисколько не смущался. Он мог появиться нагим, не утратив достоинства, и иногда так делал[446].
После взрыва бомбы на Даунинг-стрит, 10 члены семьи, друзья и даже Чемберлен просили Черчилля найти более безопасное место. Наконец, уступив их давлению, в середине октября он воспользовался убежищем на станции метро «Даун-стрит». Благодаря предусмотрительности начальства транспортного управления, после закрытия станции в 1932 году ее переоборудовали в убежище. Это убежище, находившееся под улицей Пиккадилли на глубине 80 футов под землей, было самым глубоким, безопасным и удобным убежищем в Лондоне. Были учтены даже гастрономические пристрастия будущих постояльцев: черная икра, шампанское Perrier Jouet 1928 года и бренди 1865 года. Кроме того, кубинский консул передал 5 тысяч сигар для Черчилля. Той осенью Черчилль провел много ночей на Даун-стрит. Оставшуюся часть войны они с Клементиной провели в подземном убежище (вместе с почти 270 чиновниками, планировщиками и вооруженными солдатами). Клементина развесила на стенах старые фотографии. Уинстон был против: стены должны оставаться голыми. Она настояла. Он хотел подниматься на крышу во время налетов. Она была против: это слишком опасно. Он настоял[447].
В первую неделю блица более 5 тысяч жителей Ист-Энда, в основном женщины с детьми, сбежали из Лондона, некоторые в Гринвич-парк, Хэмпстед-Хит, а некоторые уехали по железной дороге в западном направлении. Жители графств, расположенных к юго-западу от Лондона, сравнили их с беженцами из Бордо во время падения Франции. Все их имущество и еда умещались в платках и наволочках. К концу месяца из районов, подвергавшихся особенно ожесточенным бомбардировкам, сбежало около 25 тысяч человек. Мужчины остались, хватаясь за любую работу, которую могли найти. Остались многие женщины, чтобы следить за своими мужьями. Средние слои лондонского общества и крупная буржуазия продолжали работать, где работали, и жили в своих домах. В отличие от парижан лондонцы не сбежали. Предсказание Бертрана Рассела не сбылось: не было всеобщей паники и смятения. Рассел, отказавшийся в мае от пацифизма, теперь в тысячах миль от Англии спокойно колесил на велосипеде между любовницей и расположенным в Кембридже, штат Массачусетс, Гарвардским университетом, где сверху падали только темно-красные осенние кленовые листья