Уходя по-английски - стр. 6

На булыжниках, где плюхи

Крестоносских лошадей,

В щель затиснуться сырую,

Где с роландовых коней

Переплет засохшей сбруи

Между замшевых камней.

Позабыть, что было ведал,

Снять обеты, с Вас – парчу.

Я хочу с тобой в Толедо,

Без тебя – что мне Толедо?

Я в Толедо не хочу.

Стирая ностальгию тщательно,

Как теркой – медленно и жестко,

Из памяти друзей-приятелей,

Сестер, морозные известки,

Квартиры – лабиринты критские,

Пивные – как кресты на карту,

Измайловские и Никитские,

И полустанки, и плацкарты,

Собак, буфеты, книги, ягоды,

Кирзу, опенки, грязь, блины…

И в час, когда уже не надо б и

Ни тех людей, ни той страны, –

Вдруг резанет, как свист из сада,

Московским запахом весны.

Все приходит к тем, кто ждет,

Только надо ждать подольше,

Только надо ждать погорше,

Будто уж и не придет.

Ждать, как будто “все равно”,

Будто слова нет такого,

Смутно помня лишь то Слово,

Что убить себя – грешно.

Жить – не ведать, что грядет,

И тогда, в покойной дреме,

Вдруг прочесть в каком-то томе:

“Все приходит к тем, кто ждет”.

Позабыт и позаброшен,

Вспоминаю вечерком –

Платье белое в горошек

С отложным воротничком.

Не фетиш и не игрушка,

А на сердце – окоем,

А на шее завитушка,

Вроде бантика на нем.

Буду я три дня хороший,

Сэкономлю на вине,

Я куплю его – в горошек,

И повешу на стене.

Только красивое любят поэты,

Только красивые любят портреты,

Только красивых аккордов набор,

Только красивый разрез помидор,

Только красивой одежды струну,

Только красивых движений волну,

Только в красивых влюбляются. Но

Часто премерзкое любят вино.

«Проезжая одиноко

от истоков Ориноко,

где-то в устье ненароком,

там, где кручи круче Альп,

повстречал я у потока

кровожадных милуоков;

и в баталии жестокой

рассекли мне лоб глубоко,

ребра вырвали из бока

и почти содрали скальп.»

Так друзьям поведал Петя,

пропадавший в Новом Свете,

где почти десятилетье

безызвестно пропадал.

Шрамом розовым белея,

что остался от сабвея,

где, червонца не имея,

он от черных пионеров

в лоб железкой схлопотал;

потирая ребер спайки –

как-то ёкнулся на стройке

со стремянки на газон, –

Так вещал в родной Перловке

от работы и «смирновки»

полысевший Питерзон.

Прошло не много лет,

Ничто не позабыто,

Серпастый паспарту,

Не изменивши цвет,

Хранится в ящике буфета,

Где гвозди, молотки и прочий инструмент –

Подобьем, может, пистолета,

Что пред финального куплета

Свой должен выполнить дуплет.

Эпистолярья цепь,

Не растеряв колец,

Все вьется. Peже, пусть,

Но внятней и прочтимей,