Уходя по-английски - стр. 5

Отцы и бабушки, прадеды и…

в великолепии

гущи прошлого и густоты

темной и яркой.

Из

смысла и красоты.

А мы –

на пол-шага

на белизну сегодняшних бумаг.

Как?

сделать из сегодняшнего вечера

Историю.

Рыцарь. И божья коровка

на постылом с гербом щите,

и у лошади на хвосте –

средневековый репейник –

больше размером

на два сантиметра

в диаметре

нынешнего.

(Рыцарь – метр шестьдесят.)

И осенние листья летят…

Зигфриду под лопатку.

А ты спишь и меня ругаешь.

А я люблю тебя,

как закат бордовый,

с такой же кровью и таким же счастьем.

На каждый прошедший рассвет молясь

и ненавидя себя лениво.

Река, мост… дождь прошел.

Дож проехал с своей догарессой.

Каббала – из той же серии, что КОБОЛ.

А счастье – просто как запах леса,

как подосиновик – сам растет,

не как пельмени – лепить годами…

И по логике в этот момент

лист чернильный мой выдрало ветром

и забросило в кучу листвы осенней,

одинаковой для Запада и Востока.

И мозг полоня,

на реке – сразу пять событий:

баржи с мусором, оптом вчетыре

слепленных,

воняя и восхищая

великолепьем абсурда.

Плюс

два теплохода напоперек,

как бледные oтраженья,

и

мелкая яхта миллионера,

плетущаяся в хвосте.

Итого – семь.

Инфантильность рыцарей – хуже нету.

Мусульмане властвуют по всему свету.

Но.

Девы, Закаты, Мосты и Горы,

и Собаки всяческой масти

остаются все еще в области нашей власти.

Давит, давит небо ясно

И ветвистые пути,

И кусты с листвою красной

Обожгут, того гляди.

Неизвестные созданья

Под рубашкою, как тать,

Ни щавели, ни герани,

Ни ромашки погадать.

Ни ручья с ключом речистым,

Ни тропинки за ручьем,

Знай, следы с пятой когтистой –

Пуще сторожа с ружьем.

Гукнет что-то… Так не выпь ведь,

Не болотная душа.

Ни пожрать тебе, ни выпить,

Ни покоя, ни шиша.

Как же жить? Без ног в колоды,

Без конвоя, без сумы…

В клетке – хочется свободы.

В стужь таежную – тюрьмы.

Возле ног – пока поземка,

Степь – глубокая, как чад,

Пара травок одиноко

Из-под снега чуть торчат.

Впереди – мутней сивухи,

Приближается буран,

Солнца шар, прижамши ухи,

Закатился под курган.

Позади – село Любава,

На пути – Запутный Дол,

Вольный ветер с вольным правом

Вольно тронул под подол.

Обернуться – не вернуться,

Отлежаться – не доспать,

Вот уж в воздухе, как блюдца,

Хлопья жирные летять.

Вот и снегу по колена,

Ни одной травы вокруг,

Да в носу позеленело,

Да в ушанку стук-да-стук.

Вот и выдохлась поземка,

Пухи хлещут, как хлысты.

А поди, дойдем, дойдем-ка

До критической черты…

Я хочу с тобой в Толедо.

Там, где странная река

Обнимает место это,

Водопадна и мелка,

Где живут не наши духи

В дырах узких площадей,