Угодный богу - стр. 60
– Опять верховный жрец! – воскликнул он. – Никак не хочет отказываться от своих давних замыслов!
– Он коварен и жесток!
– Что он хотел от тебя? – Амонхотеп взял руки Нефру в свои большие ладони и с волнением посмотрел ей в лицо.
– Он пытался запугать меня немилостью Амона-Ра! Он обманывал меня, выдавая свои желания за волю бога. Но я знала, что не мог справедливый Амон, подаривший мне счастье любить тебя, теперь желать, чтобы я следил за тобой. Он и так слышит все наши мысли.
– Нефру…
– Я знала, что это придумал он сам, твой верховный жрец Такенс!
– О, да! – медленно произнес Амонхотеп. – Я понимаю, я помню, на что способен этот человек. Он убил моего учителя Хануахета, самого мудрого жреца во всем Египте… – Тень скорби промелькнула по лицу фараона и пропала в его глазах. – Я никогда не забываю зла и подлости, намеренно совершенных против добрых и беззащитных людей. Верховный жрец будет наказан. Я обещаю тебе!
Нефру с ужасом посмотрела на своего возлюбленного, в этот миг охваченного гневом возмездия. Ей казалось, что так говорит Бог.
Верхний Египет.
В маленьком селении, окруженном песками, все домишки сбились в кучу. Таких деревушек было много в Верхнем Египте, и в каждой из них бедность соперничала с еще большей бедностью. Сгрудившиеся хижины соседствовали с мусорными свалками, где невозможно было отыскать ничего полезного и пригодного в хозяйстве. Почерневшие лодки, непременный предмет быта на период разлива Хапи, лежали подле домов, рассыхаясь и растрескиваясь под беспощадным Ра.
Одна из таких лодок подпирала глухую стену бедняцкой хижины и, казалось, ничем не отличалась от других. Вдруг внутри нее что-то сухо хрустнуло, и одна из досок в передней части днища провалилась внутрь. Спустя мгновение чьи-то быстрые черные глаза припали к щели изнутри и осмотрели окрестность. Не заметив никакой опасности, из-под лодки выбрался мальчуган лет двенадцати и, крепко держа в руках добытую доску и, пряча ее от посторонних глаз, скрылся за соседними хижинами.
Забравшись подальше от дома в безлюдное место среди ненужного хлама и гнилья, он достал из-за пояса бронзовый нож и принялся с увлечением строгать доску. Но нож слушался плохо, вырывался из рук, а деревяшка скакала, как живая, с каждым новым взмахом ножа становясь все более безобразной. Когда от нее почти ничего не осталось, мальчишка в досаде бросил изуродованную доску и чуть не расплакался от бессилия. Он никак не мог понять, почему так непослушны предметы в его руках? А, может, виноваты руки, слабые и неумелые? Как добиться мастерства?