Угодный богу - стр. 54
– Ты звал меня, повелитель? – вальяжным тоном спросил молодой человек на не совсем чистом хеттском языке.
– Да, Рабсун, побудь со мной, 0 смягчая интонации, промолвил царь.
– Ты скучаешь? – задал вопрос юноша.
– О, нет, мой дорогой племянник. Я не могу соскучиться, когда вижу предо мною мое войско.
– Да, дядя, это занимательная картина. Но те самые негодники, которых ты взял в свою армию и с кем ты желаешь покорить чужие земли, они не желают признавать меня, тогда как я – единственный представитель твоего царского дома здесь, в этой пустыне! А раз они так относятся ко мне, то чего можно ждать от них в будущем? Они изменят тебе в первый удобный момент, ты проиграешь битву!
– Они устали, – ответил царь, стараясь казаться спокойным. – Им очень долго пришлось идти по жаркой земле.
– Они никуда не годные воины! – заявил Рабсун, вскидывая подбородок. – Ты не завоюешь с ними даже самого малого селения! Твоя затея пропадет, как дым от костра! А ведь и тебе, и мне нужна такая армия, с которой я двинусь на Египет и верну себе отобранную предателями власть!
– Ты горячишься напрасно, – негромко сказал Суппиллулиума. – Не обижайся на них, они еще покажут себя, едва только им выпадет такая возможность.
– Да, они покажут себя! – зло воскликнул юноша, теребя саблю в ножнах.
– Я не сомневаюсь, мой племянник, мой сын.
– Прости, повелитель, я оставлю тебя, – сказал Рабсун.
Царь опустил веки в знак того, что не возражает против ухода племянника. Юноша со злобно стиснутыми зубами молча удалился, не оглядываясь. Суппиллулиума проводил его томным и невозмутимым взглядом и после паузы процедил себе под нос: «Шелудивый щенок! Ты возомнил, что я отдам тебе Египет! Гордец! Посмотрим, кто будет править страной пирамид!» Слуга с опахалом не спеша отгонял от владыки вялых насекомых, отважившийся летать в такую жару и, казалось, не слышал слов повелителя.
Рабсун шел прочь от навеса Суппиллулиумы, и драгоценная сабля стучала по его левой ноге.
Ипет-Исут.
Пользуясь утренней прохладой, царица Нефру вошла на рассвете в ипет-исутский храм, излучающий свет луны и звезд ночами и нестерпимо блистающий в течение дня. Высокие колонны, поддерживающие воздушные плоскости крыши, образовывали бесчисленную череду вертикальных линий, и, казалось, были соединены с самим небом. Ступени вели внутрь здания, состоящего из нескольких залов: каждый камень храма излучал неповторимые теплые краски утренней зари. Повсюду блестело золото отделки: белое и желтое: где-то в сверкающей глубине горел негаснущий огонь алтаря Амона. Ничего не изменилось за эти три года, словно время не касалось священного здания.