Уездный город С*** - стр. 47
– Зачем по дороге? Можно и в Департаменте, там в буфете недурно кормят, – заверила Аэлита, всем своим видом выказывая одобрение идеи поручика.
В двадцать третью комнату Брамс с Титовым вернулись к пяти часам в исключительно благодушном настроении, и там их, на удивление, встретил заметный разор. Шкафы и окна были распахнуты, на столах высились стопки из жёлто-серых, ветхих папок, амбарных книг и разномастных книжных томов – в большинстве серых и тусклых, но кое-где даже ярких, золочёных.
Над этим разгромом царила Элеонора с неизменной папиросой в зубах: она неторопливо, со значительным видом проглядывала бумаги, порой вчитывалась в печатный и рукописный текст. На подоконнике вполне уверенно балансировал намывавший окно Чогошвили, негромко мурлыкавший себе под нос какую-то песню на грузинском. Сухо пахло густой архивной пылью и ядрёным нашатырным спиртом.
– В честь чего погром? – полюбопытствовал Титов, пристраивая фуражку на свободный стол.
– Марафет наводим, – сквозь мундштук пояснила Михельсон. – Тараканов пугаем.
– Каких ещё тараканов?
– Жирных, – последовал не более внятный ответ, затем делопроизводительница отвлеклась от своего занятия и подняла взгляд на начальника. – Здесь, к слову, от судебных звонили, новости у них. Вон, в пишущей машинке записка. Они эту красавицу не только разрезали, но даже опознали.
– Каким образом? – рассеянно проговорил Натан, пробираясь к машинке.
– Да бог их знает, я свечку не держала, – фыркнула Михельсон.
– Так. Аглая Капитоновна Навалова, двадцать лет. Солдатская слобода, Владимирская улица, дом четырнадцать. Что, Аэлита Львовна, прокатимся?
Отчего-то на этих словах Элеонора поперхнулась дымом, а Адам едва не сверзился с подоконника, чудом успев ухватиться за оконный переплёт.
– Может, не нужно Аэлите туда ехать? – осторожно предложил Чогошвили. Лицо его пошло пятнами лихорадочного румянца.
– Почему это? – возмутилась Брамс.
– Ну, это же Владимирская улица, – промямлил обычно бойкий Адам, поглядывая на вѣщевичку глазами побитой собаки. – Что тебе там делать?
– Ничего не понял, – нахмурился Титов. – Чем так примечательна эта улица, что среди бела дня туда нельзя соваться?
– Да соваться можно, просто вот Аэлите я бы настоятельно…
– Да проститутка она, – резко припечатала прокашлявшаяся Элеонора, оборвав неуверенное блеяние молодого человека. К счастью, не дав собеседникам времени подумать что-то не то и возмутиться, продолжила: – Девка эта покойная. А на Владимирской в Солдатской слободе городские бордели. Пара самых высоких рангом, где благородные отдыхают, на Сокольничьей, а все прочие – там.