Удар Скорпиона - стр. 32

Плохо лишь то, что мне не восемь и никаких заоблачных лужаек нет. И я об этом уже знаю.

Вот близнецам хорошо. Они же еще не понимают ничего. Тот же Ерёма – сидит себе, рисует.

Я спрашиваю: что это ты там изобразил? А он так беззаботно – «цеточик». Цветочек, стало быть. А Сёма тут же:

– А у меня тоже ветоцик. Ка-а-асивый! Маме вот – лаз. И папе – ва.

Я сказал:

– Дорисуй еще один.

А сам подумал:

«Хотя зачем? Это же похороны!»

Но Сёма послушался и стал рисовать. Цветочки. Потом птичек. Ему стюардесса целый альбом принесла. А Ерёме раскраску. И мне еще, главное:

– Может, ты тоже что-нибудь хочешь?

С приклеенной такой улыбочкой.

А я ей мрачно:

– Виски со льдом!

Без «пожалуйста».

Ну а что она хотела услышать. Дайте и мне порисовать? Но вообще, видно, этого стюардесса и ждала, судя по тому, как скривилась:

– Ты несовершеннолетний!

Ой, я вас умоляю! А слово «шутка» она, интересно, когда-нибудь слышала?

Но я не стал уточнять. Просто смерил ее презрительным взглядом и сказал:

– Тогда просто лед.

И еще так подчеркнуто вежливо добавил:

– С колой, пожалуйста.

Она вздохнула и ушла. Но скоро вернулась с фантой.

А мне-то что? Фанта так фанта. Тем более я этот виски в жизни не стал бы пить. Он же воняет клопами!

– Спасибо тоже не скажешь? – насмешливо спросила стюардесса.

Я так понял, у нее на меня какой-то зуб. И сказал миролюбиво:

– Нет.

Такой еще отвернулся, чтобы и она поняла – вопросов к ней я больше не имею!

Но стюардесса оказалась на редкость непонятливой. Завопила чуть ли не на весь салон:

– Ну и дети пошли! Что ни слово, то хамство.

Лена. Так было написано у нее на бейджике. Я как глянул – сразу понял, что почем. Лены – они все такие. Вроде как с диагнозом.

Пока стюардесса Лена распиналась, я демонстративно зевал, но когда она пригрозила пожаловаться на мои выходки маме, конечно, не выдержал и сказал:

– А вы знаете, что жестокое обращение с инвалидами карается законом?

Естественно, ни о каком таком законе я знать не знал, но от всей души надеялся, что и моя Лена была далеко не первой ученицей в школе.

– Инвалид? – хохотнула эта двоечница. – И в какой же, простите, области?

– Вот в этой, – кротко сказал я и дернул себя за штанину.

– Ой, – смутилась Лена. – Извини. Я же не…

Она нервно скрестила на груди руки, так, словно хотела прикрыться. Потом резко отняла, вроде как поправить волосы. Я видел, еще секунда, и она просто убежит куда глаза глядят. Может, даже в иллюминатор выпрыгнет. Эта мысль меня страшно развеселила.

– Ничего страшного, – я довольно погладил протез и улыбнулся ей почти по-свойски. – Мы, инвалиды, люди привычные.