Удар Скорпиона - стр. 22
Но что там неудобного? Мы вот с мамой ничего такого и не обсуждаем. Так, свои житейские мелочи. А чужие – никогда. Хотя она поначалу пыталась! Все про пацанов расспрашивала: кто они, откуда, чем занимаются? А я что – доктор, чтобы все знать? Отвечал, мол, никто, ниоткуда, ничем. Но маму таким не убедишь. Она по новой давай, мол, как это ты не знаешь? Вы что – не общаетесь? Я говорю – общаемся, конечно. Если бы не общались – уже бы с тоски умерли. Сто лет в одной палате лежать!
А она мне:
– Ну вот! Видишь? Значит, и про себя, наверное, рассказываете.
И вот тут я уже не выдержал и сказал – зло:
– А нечего рассказывать. Того, что было, – уже нет. Футбола моего – нет. Прогов, которые Димыч писал, – нет. И Тишкиных кроссовок, в которых он на свою робототехнику бегал, – тоже нет. У него теперь одна нога, мам. Ты не заметила?
Мама сразу потускнела. Виновато так:
– Извини, я не подумала…
А я еще надавил:
– Тех нас больше нет. Так давай о них и вспоминать не будем.
Мама вроде как поняла, но я вижу – все равно иногда забывает. Вот недавно спросила:
– А хочешь, я тебе драников принесу? Для настроения, а? Заодно ребят угостишь.
Я чуть язык от злости не прокусил. Договорились же – не вспоминать! Но мама в некоторых вопросах, как те же уколы, – неотвратима.
Вообще, не сказать, что я прямо слезы лью. Чаще радуюсь. Вон с тем же Михеичем… Мы по любому поводу смеемся! А Тихоня говорит, что это у нас истерическое.
Ну, может. Он хоть и маленький, но умный. На какой-то крутой олимпиаде несколько раз подряд побеждал. А потом в Киев ездил – медали получать.
Как по мне, так все эти медали – бред собачий. А Тишка их под подушкой хранит. И нам все время показывает, мол, эта – за русский, эта – за математику. Одним словом – ботан.
А вот мама недавно сказала, что Тихон (ха-ха) – самородок. Я даже не уточнял, что это значит. Уже по одному названию было ясно, что ничего хорошего. Но вообще, Тишка и правда – вроде как вундеркинд. Ему же всего десять, а он с восьмиклассниками учится. Скоро, думаю, уже и до института доберется. Он ведь теперь не только вундеркинд, но еще и инвалид в придачу. Так что у него при поступлении по-любому какие-то льготы будут.
Вообще странно, конечно. Говорить про него «инвалид». Я раньше таких ужас как боялся. Увижу какого бродягу без ног и сразу глаза прячу. А если ребенка, так это вообще – кошмар. А сейчас смотрю на Тихоню – и ничего. Вот именно что ничего – даже не моргаю. Ну потому что какой он инвалид? Румяный, смеется вон – так что щербина видна. И стопа эта, которой нет, – она ему, по-моему, вообще никак не мешает.