Удалённый аккаунт - стр. 21
– С возвращением! – Энже бросилась мне на шею, когда я вышла из машины.
– Ты так рада, потому что я привезла колу?
– Фу, какая ты, – она надула губы, но глаза не переставали весело щуриться, – но сигарету давай, а то я без тебя не курю.
Уже на этаже я ощутила яркий аромат еды. Дома у Энже в силу белоснежной отделки было очень светло и даже уютно. Совсем не так, как в нашей съемной квартире. Там были темные углы, а у Энже не чернели тени, где могло скрываться зло.
– Меня китайцы научили, – клейкая субстанция хорошо пахла, но подозрительно крепко держалась за ложку, – добавляешь в рис все, что есть в холодильнике и заливаешь яйцом. Кстати, – она выложила на тарелку вареные яйца с темными трещинами.
– Подожди, – у меня дернулось лицо, – только не говори, что это тысячелетние яйца…
– Прояви уважение, они старше тебя! И они столетние, а не тысячелетние.
Прямо у меня на глазах, отставив тарелку на кухонный гарнитур, Энже очистила коричневый белок и целиком запихала яйцо в рот. Я была готова заплакать от ужаса происходящего, а вилка выпала у меня из рук прямо на матрас, где мы спали. Пока в моем мозгу происходили сложные вычисления и за секунду до появления сомнений, Энже рассмеялась.
– Успокойся, это просто яйца, сваренные в чае.
– Свежие?
– Конечно, свежие! Никто не ест столетние яйца, это прикол для иностранцев. Ну, может кто-то и ест, но среднестатистический китаец их даже не пробовал, как и жареных кузнечиков.
Энже работает в отеле, учится в лингвистическом университете и курсах китайского языка. И несколько лет назад ездила в Китай, чтобы подтянуть язык, и, видимо, оттуда почерпнула некоторые гастрономические привычки. Попробовав ее блюдо, честно говоря, я не заметила никаких изменений вкуса яиц.
– Ты не против, если к нам в гости приедет Лера?
– Почему ты меня спрашиваешь? Это же твоя квартира.
– Ты тоже здесь живешь вообще-то, я должна с тобой советоваться.
Меня смущало, каким значением меня наделяет Энже, не смотря даже на то, что я в ее квартире на правах таракана.
– Я тут живу, как нахлебница.
– Тогда давай пропишем тебя, – ни тон, ни выражение лица не выражали сарказма.
– Нет, нет, – я ощутила, как вспыхнули мои щеки, – я не против, если Лера приедет.
– Прекрасно, – Энже похлопала в ладоши, как ребенок, которому мама разрешила пригласить друга на ночевку, – она приедет прямо перед моими выходными, вместе пойдем есть хого.
Мы с Лерой едва друг друга знали, но совместные выходные меня пугали не этим. Арина всегда выводила меня в общество, и до встречи с Энже я редко сама с кем-то встречалась, предпочитая проводить время с собой. Хотя я росла как полынь в поле – по-детдомовски самостоятельно, но с возрастом все переменилось, и к 23 годам я постоянно цеплялась за юбки сильных женщин. Сначала ходила утенком за Ариной, а после ее смерти увязалась за Энже.