Ученица чародея - стр. 13
Краснощёкая женщина средних лет отвлеклась от стряпни и бросилась нам навстречу. Несмотря на длинный нос и некую угловатость, она показалась мне симпатичной.
– Мсьё тут кушать изволите, как обычно?
– Да, Софи. Накрывай.
Кухарка разулыбалась и хозяину, и мне, развела приветливо руками:
– Всё почти готово. И птичка не пролетит, как ужин будет на столе. Доброго вечера, мадемуазель, проходите-проходите, располагайтесь.
Мсьё Годфруа представил нас друг другу. Выдвинул грубо сколоченный стул и пригласил меня сесть, а сам устроился на таком же напротив. Расстегнув верхние пуговицы сюртука, мсьё Годфруа откинулся на спинку и с удовольствием вытянул ноги:
– Уж извините меня за отсутствие манер. Вы пока ещё чувствуете себя гостьей, но, надеюсь, быстро освоитесь и простите мне крестьянские замашки. Я, знаете ли, предпочитаю жить по-простецки. Без пышных галантерий[1] и реверансов.
– Так даже лучше.
– Вы молодец, Абели. Всё больше убеждаюсь, что правильно поступил, пригласив вас к себе, – сказал он и потянулся за бутылью, оплетённой ивовыми прутьями. Разлив бордовую жидкость в пару кубков, он подвинул один ко мне: – Настоятельно рекомендую, мадемуазель. Прохладное Монтаньё в такую жару весьма приятно.
– Монтаньё?
– Отменное вино – лучшая достопримечательность Перужа.
– Благодарю, мсьё.
Пока я крутила в пальцах керамический кубок, ещё переполненная мыслями и сомнениями, стоит ли принимать пищу из рук чужого господина, на столе появилось блюдо с желтоватыми ломтиками сыра канталь и кусочками подёрнутого белёсой корочкой нежного камамбера. Ему составили компанию розетки из свежих артишоков, наполненные паштетом из печени раскормленного гуся, нарезанная грудинка и домашняя колбаска андуйетт, украшенная сверху зеленоватыми веточками тимьяна.
Ловко, как жонглёр, Софи высыпала из кувшина в миску крупные оливки величиной со сливу и поставила их рядом с непривычно светлым, золотистым хлебом. Ещё мгновение, и кухарка водрузила в центр стола прекрасно зажаренную пулярку, пахнущую так, что у меня тотчас потекли слюнки.
Ничего себе простота! Не припомню таких яств и в праздники, разве только в детстве – на улице Ботрейи…
Лекарь попивал вино, глядя куда-то в сторону. Наконец, он притянул к себе тарелку и поднял на меня глаза.
– Как ваше самочувствие, Абели?
– Спасибо, всё хорошо.
Я решилась-таки и положила в рот сочную оливку. Отхлебнула вина. Терпкое, вкусное. Жажда и жара одолевали, я сделала ещё несколько глотков, почти опустошив кубок.
И вдруг кровь забила по вискам, застучала, я почувствовала, как начала жечь кожа на кисти – так же, как в тот раз, когда я плеснула на себя случайно кипятка у Моник.