Убийца злых чудес - стр. 40
Отводя взгляд и давя в себе жалость, Йожеф перекинул шнур через перекладину в спинке кровати и сомкнул кандалы, чересчур не затягивая, чтобы хрупкие запястья не пережать. Ошейник надевать не стал – совесть не позволила.
– Теперь послушай внимательно, я с тобой больше церемониться не намерен. Если с твоей стороны хоть один звук донесется – завяжу рот. Как видишь, на шум и крики никто не придет. Но если и придут, то поверят добропорядочному путнику, наперед заплатившему за постой, а не его безумной сестрице, вопящей, что она принцесса из дворца. Тебе все ясно?
Кивнула. Без суеты, не умоляюще – один раз. Йожеф взял скомканное в изножье жиденькое одеяльце, но взглянул на нее и замешкался. Красивая. Даже сейчас, одетая в скучный серый балахон, с волосами, обмотанными тряпками и гримасой страха и отвращения на бледном лице.
Беспомощная. Целиком и полностью в его власти.
Ни разу, даже в самых непристойных фантазиях, Йожеф не насильничал и не понимал, как такое может быть в удовольствие. Но сейчас, глядя на эту прекрасную невинную девушку, привязанную к кровати, он с удивлением почувствовал, как что-то темное, опьяняющее и приторное шевельнулось в душе.
Смутившись, отвел взгляд от ее лица, скользя глазами по очертаниям груди и тонкой талии под смятыми тряпками. Ее ребра тяжело вздымались и опадали от волнения, и он вспомнил что под нижними, слева, у нее имеется крохотная темная родинка, аккуратная, будто нарисованная.
Принцесса его интерес почуяла. Обреченно опустила ресницы. Йожефу стало чудовищно стыдно – что он, правда, будто маньяк какой. Девок что ли не видал никогда!
– Постарайся все же вздремнуть, завтра весь день в дороге будем, – проворчал он и накрыл ее одеялом до самой шеи. Скорее почувствовав, чем увидав, как она выдохнула с облегчением.
Йожеф не знал, послушалась она или прикидывалась, да и все равно ему было – в санях поспит, ничего ей не сделается. А вот самому толком выспаться так и не удалось. Мало того, что дремал неглубоко и тревожно, подрываясь на каждый шорох, еще и выехали рано, затемно.
Перемена погоды разбудила. Метель закончилась, тучи быстро рассеивались, и в прорехи между ними заглядывали любопытные глаза звезд. Выехали без промедления – слишком близко оставалось от столицы, и долго мелькать тут на виду не хотелось.
К сумеркам и вовсе прояснилось. Солнце еще только подбиралось к горизонту, и на сереньком небосводе одиноко пылало недоброе рубиновое око, длиннющей ресницей волоча за собой росчерк хвоста – Найра Нинья. Огромная, яркая даже засветло, а ведь Йожеф ее маленькой искрой помнил. Давненько, выходит, на небо не глядел.