Убийца, мой приятель (сборник) - стр. 17
– Ваше замечание, сударь, вполне справедливо, – отвечал мой вновь обретённый друг, – хотя меня несколько удивляет, что вы изволили назвать нашу славную деятельность «ремеслом». В данном термине, как мне кажется, содержится нечто низменное, и он не очень-то подходит людям, соединившим свои усилия во имя благороднейшей цели – дать человечеству то, что ему всего нужней, но чего без наших усилий оно, как вы понимаете, никогда не получит. Братство духа – вот, пожалуй, название, которое нам больше всего подходит.
«Боже праведный, – подумал я, – какое бы удовольствие было старику Диксону послушать его! Этот малый сам, видать, большой делец, как бы он там себя ни называл».
– Ну-с, сударь, – сказал Петрухин, – часы показывают восемь, и совет, вероятно, уже собрался. Пойдёмте, я представлю вас. Думаю, излишне напоминать, что всё совершается в строжайшей тайне и что вашего появления ожидают с большим нетерпением.
Я обдумывал, пока шёл за ним следом, как мне лучше исполнить моё поручение и добиться наиболее благоприятных условий. По-видимому, им не терпится в этом деле не менее моего, и мне кажется, противоречий я не встречу. Так что лучше всего будет выждать их предложения.
Едва я пришёл к этому заключению, как мой проводник отворил настежь большую дверь в конце коридора и я очутился в помещении большем и ещё изысканнее убранном, чем то, в котором обедал. Длинный стол, покрытый зелёным сукном и усыпанный бумагами, занимал середину, и вокруг него сидело человек четырнадцать-пятнадцать, оживлённо разговаривая. В общем, сцена помимо воли напомнила мне игорный дом, который я посетил накануне. При нашем входе всё общество встало и поклонилось.
Я не мог не заметить, что на моего спутника внимания обращено было очень мало, все взоры устремились на меня, в них была странная смесь удивления и почти рабского почтения. Человек, сидевший на председательском месте, – лицо его было страшно бледно, особенно из-за его иссиня-чёрных волос и усов, – указал мне на место рядом с ним, которое я и не замедлил занять.
– Едва ли мне нужно повторять, – сказал господин Петрухин, – что Густав Берджер, агент из Англии, почтил нас в настоящее время своим присутствием. Он, конечно, молод, Алексей, – продолжил он, обращаясь к моему бледнолицему соседу, – но приобрёл уже европейскую известность!
«Ладно, валяй себе», – подумал я, а вслух прибавил:
– Если это относится ко мне, то хоть я и действительно английский агент, но предпочёл бы, чтобы меня называли вовсе не Берджером, а Робинсоном, – Том Робинсон к вашим услугам, господа!