У самого Черного моря - стр. 5

Рассеянно нюхнув пустой стаканчик, собеседник как ни в чем не бывало повернул голову и зычно крикнул рулевому:

– Поворачивай к Мытищинскому саду. И вызови транспорт к причалу.

Я удивленно шевельнул бровью.

– Мы возвращаемся?

– А ты думал, мы отправились в кругосветное путешествие?.. Вынужден тебя разочаровать, мы просто прокатились по морю. Побеседовали, так сказать, на вольном воздухе. И учти, я трачу на тебя бездну времени и денег.

– Не считаю себя вашим должником.

– Это уж как тебе заблагорассудится, – он сложил руки на груди, взглядом устремился к далекому берегу. Стало очевидно, что мне выложили все, что посчитали нужным. С дискуссией было покончено.

Посидев еще немного, я выбрался из-за столика и, цепляясь за леера, перешел на корму. Пенный след, оставляемый «Морским Котом», очевидно привлекал рыбешек. Чайки, ныряли в бурлящую воду и вновь взмывали, унося в клювиках трепещущее серебро. Будничная картина – живописная и жестокая. Потому, наверное, и жестокая, что мы взирали на нее с полнейшим спокойствием. Изредка вдали мелькали спины дельфинов. Совершая колесообразные движения, они двигались к горизонту, время от времени выписывая стремительные зигзаги. Я следил за ними с завистью. Вот у кого все просто и ясно! Если даже людей они не брезгуют спасать, то какого же уровня достигают их собственные отношения! Впрочем… Кажется, и они порой выбрасываются на берег. Или это тоже делается в назидание нам?

Вспомнился отчего-то дурачок в нашем дворе. Не раз и не два я видел его играющим с кошкой. Сидя на скамейке, он держал полосатого зверька на коленях и осторожно пытался гладить. Кошка явно резвилась, ощущая слабину этого странного мужчины, не слишком сильно, но все-таки чувствительно цепляла гладящую ладонь когтями. Получая очередную царапину, дурачок отдергивал руку, пальцем грозил полосатой проказнице и вновь тянулся к мягкой шерстке. И удивительно радостно было смотреть на него, на этот пример человеческого терпения и незлобивости.

Пригоршня соленой воды плеснула в лицо, и я восторженно содрогнулся. Режьте меня на куски, но все-таки море – это не просто вода, это что-то живое и разумное. Оно чувствовало меня, знало о моих переживаниях! Потому и стремилось хоть как-то поддержать и ободрить. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я стремительно стянул с себя куртку, сбросил с ног кроссовки – и как был, в брюках и рубахе, сиганул в волны.

– Ты зачем нырял-то? – Петр Романович кивком подозвал официанта, ногтем отчертил невидимые мне строки. Часто кивая, служитель ресторана заторопился на кухню.