У пирамиды - стр. 35

и есть наше здесь, мы лишь все время забываем об этом. «Мир духов рядом, дверь не на запоре, лишь сам ты слеп, и все в тебе мертво…», как сказано в «Фаусте». Мы, однако, оглядываемся, отвлекаемся на другое, выбираем другое, писание стихов, например, или, вот, писанье эссе – о стихах, о восьмистишии, например, в 1825 году записанном Пушкиным в альбом Евпраксии Вульф. И что же видим мы в этом восьмистишии? Полную, с чего мы и начали, противоположность всему вышесказанному. Противоположность, разумеется, в выводах. Анализ совпадает с паскалевским; диагноз ставится тот же; лечение прописывается другое. Да, да, сердце живет будущим и тоскует по прошлому, обольщается надеждами и утешается воспоминаниями, настоящего не хочет, не выдерживает, находит унылым – вот и отлично. Вот пускай так и будет. Смирись, надейся и вспоминай. Если жизнь тебя обманет… Никакого если на самом деле. Жизнь – обманет, не сомневайся. Она и есть этот обман, она обманывает, заманивает, соблазняет, влечет нас и тешит – надеждами, еще раз, воспоминаньями, скажем снова. Вот и будь обманутым, оставайся обманутым, отдайся обману. День веселья, верь, настанет… Да никогда он, конечно же, не настанет. Но ты все-таки верь. Все мгновенно, все пройдет… Вот и пускай себе проходит, не пытайся ничего удержать, не упорствуй, не мучайся. Здесь чувствуется страшное в Пушкине, здесь читателю вдруг делается не по себе. Ведь это же, выражаясь языком пошлейшим, «голос самой жизни» – не в том патетическом смысле, в каком, заводя глаза, говорят о «жизни», с большой буквы, учительницы словесности. Это голос самой жизни, понятой как обман и иллюзия, покрывало Майи, шопенгауэровская воля. Не «возвышающий», но – «обольщающий обман», по слову Апухтина (который уж как бы, наверно, обрадовался, что мы цитируем его в одном предложении с Пушкиным). Обольщающий обман, каковому и мы отдаемся, заканчивая эссе, выходя на улицу, в сверканье машин и стекол, глядя на девушек, у которых альбомов нет, которых Евпраксиями не зовут, но которые, когда мы улыбаемся им, так улыбаются нам, как будто счастье, вообще, возможно. Мы знаем, что нет; мы опять готовы забыть свое знание, отдаться обману, все тому же, вечному и ничтожному.