У Купидона картонные крылья - стр. 23
– Прошу прощения за опоздание, – лепечет она.
Алиса расстреливает ее взглядом (как и я) и приглашает сесть.
– Итак… – начинает Алиса.
Она все фразы начинает с «итак». Меня это удивляет: «итак» должно заканчивать разговор.
– Итак, девочки, я кое-что нашла для вас.
Меня пронзает дрожь возбуждения.
– В Париже? – спрашивает Мередит с надеждой в голосе.
Алиса смотрит на нее с улыбкой и… пожалуй, с жалостью.
– Нет, моя дорогая. А ты чего ждала? Хочешь выступить на сцене Оперы?
Глаза Алисы сужаются, она в восторге от своей шутки.
Мередит в смущении завозилась на стуле. Алиса кашляет и продолжает:
– Итак. Везете «Грелюш». Сначала Марсель. Потом Лилль. Две недели репетиций, полтора месяца на сцене. Четверг, пятница, суббота, начало спектаклей в половине восьмого, в воскресенье – в четыре часа.
– Марсель? А где?
– Театр «Акростиш», мои дорогие!
– Он вообще существует? – иронизирую я.
Алиса не отвечает.
– А что насчет оплаты? – осмеливаюсь развить тему.
– Директор предлагает оклад плюс проценты за выход.
Наши глаза ожидают более точного ответа. Алиса вздыхает – плохой знак.
Когда она называет сумму, я смотрю на Мередит: подруга такая же подавленная, как и я. Ну что ж, слава и деньги приходят не сразу.
Алиса пожимает плечами – она дает работу артистам, а остальное ее не волнует.
– Итак, Три вечера в неделю и воскресенье. Ладно, девочки?
Я выдавливаю улыбку, мечтая о дне, когда отправлю ее к черту.
– Ну, веселее! Я же нашла для вас два теплых местечка. Марсель, Лилль! Разве это не город твоего детства, Мередит?
– Да, – хмурится подруга.
– Ну, это же потрясающе, правда? Кому нужно сказать спасибо?
– Спасиииибо, Алииииса, – говорим мы хором, без особой радости в душе.
Спустя пять минут я чувствую себя еще хуже, думая о Кесии. Взять ее с собой в поездку невозможно. Не хочу нарушать ритм ее жизни. У моей малышки есть подруги, она любит ходить в сад, обожает свою воспитательницу… Моя мама, согласится ли она взять ее к себе? И Кесия, как она отреагирует на мое длительное отсутствие?
Волна вины и беспокойства захватывает меня все больше. Имею ли я право жить своей страстью, которая приводит к тому, что всем нам тяжело: мне, моей дочери, маме? Должна ли я все бросить и найти неважно какую, но постоянную работу, чтобы жить спокойно с моей малышкой?
Роюсь в голове в поисках ответа, но не нахожу.
Нет, нет. Решительно – нет! Сейчас я не могу на это решиться. Бросить театр – для меня это смерть. Сцена – это то, что держит меня на плаву, это моя самая большая мечта, которая со мной с самого детства. В театре я чувствую себя как дома. Играть – вот что делает меня живой. У меня получится! – кричу я про себя.