Тысяча шагов в ночи - стр. 17

Отец, отмахнувшись от нее, пробормотал что-то невнятное, но она его не расслышала.

Оставшись в одиночестве, Миуко села на пол и скрестила ноги, чтобы получше рассмотреть ступню. Проклятие все еще находилось там, среди грязи и ссадин. Теперь, когда у нее появилось время на изучения метки, Миуко обнаружила, что она напоминала поцелуй.

Зевнув, она опустилась на истертые половицы и принялась ждать, пока нагреется вода. Она расскажет отцу о проклятии сразу же, как только вымоется и переоденется. Это не займет много времени, и не случится ничего плохого, если она сохранит эту тайну еще на полчаса.

Миуко не помнила, как закрылись ее глаза, и не успела она опомниться, как сон настиг ее столь же стремительно, как и доро на своем скакуне. Сон, однако, не принес ей покоя: в голове кишели образы жрецов, факелы, песнопения, маслянистое пятно паники и что-то еще, чему она не могла дать определения, но ощущала под веками и под кожей, – нечто холодное и убийственное.

Миуко присела, почувствовав в воздухе запах дыма, слишком плотного и зловонного, чтобы исходить от маленького пламени под ванной.

Горело нечто другое, нечто большое, нечто, что находилось поблизости.

Постоялый двор был в огне. Черный дым струился из передней части здания, заволакивая все пространство, а пламя проедало дыры в ширмах из рисовой бумаги.

Миуко, сунув ноги в запасные сандалии, выскочила из ванны и с удивлением обнаружила, что ее лодыжка больше не причиняет неудобств. Побочный эффект проклятия? Однако мысль надолго не задержалась в ее голове, потому что, пока она неслась по внутреннему двору, сквозь пламя доносились крики.

Кричал ее отец. Умолял кого-то потушить огонь. Ради всего святого, это был его дом! Он достался Рохиро от отца, а отцу Рохиро, в свою очередь, от его отца.

– Отдай нам ягру, Отори-джай!

Миуко узнала этот глубокий голос.

Лайдо. Должно быть, он и остальные жрецы пришли за ней.

– Ты сумасшедший! – сказал им отец Миуко. – Может, здесь и водятся демоны, но моя дочь не из их числа!

Девушка видела отца сквозь обугленные ширмы. Он стоял у входной двери, где языки пла- мени жадно облизывали балки. Одна из кукол-духов матери свалилась со стропил, разинув рот в безмолвном ужасе, когда ее тело поглотил огонь.

– Отец! – Миуко попыталась сделать шаг, но ее оттолкнула назад внезапная волна жара.

Отец повернулся.

– Миуко, беги отсюда!

Она всегда старалась – с переменным успехом – быть хорошей и послушной дочерью, но в данном конкретном случае она не думала, что отец станет возражать против небольшого неповиновения.