Тысяча первая ночь и утро следующего дня - стр. 14
Река совсем покраснела. Как говорил об этом поэт:
Рукою ветра брошены в ручей пылающие анемоны.
И под их краснотою сверкающая вода
Уподобилась клинку меча,
По которому струится кровь…
Но вот река успокоилась, ужасные красные волны постепенно улеглись и течение понесло его назад – в то время, когда он был ещё беззаботным ребенком. В тенистых садах Дворца Вечности5 царит тишина и прохлада. Ветер приносит с Тигра свежесть воды. Неподалёку, у плавающего моста, лодочники разгружают корзины с товарами для рынка. Вот старый учитель рассказывает ему о великих делах его предшественников, о первых праведных халифах, об изменах и мятежах, сопутствующих становлению династии, о том, как всё новые и новые земли склонялись под знамёна их армий. Как всего за каких-то двадцать лет презираемый до этого цивилизованным миром полудикий кочевой народ сумел завоевать от этого мира половину! Со времён Александра история не знала такого мощного выброса энергии и передела земель! И когда наступали редкие дни спокойствия, было время для покровительства наукам и искусствам.
Вот Аль-Амин бежит к нему с игрушечным мечом и призывает сразиться… Нет, не нужно! Если бы он только знал! О, Аллах, Милостивый, Милосердный, защити меня от последствий этого сна!
Как вдруг отряд остановился. Шумные крики, рёв верблюдов, скрип повозок – всё затихло. Все заворожено смотрели на запад – туда, где раскалённое солнце повисло над песками Аль-Магриба.6 И суровые воины, прошедшие не одно сражение и много повидавшие на своём веку, и безразличные ко всему невольники, – все замерли, очарованные увиденным.
Почувствовав перемену и услышав тишину, халиф открыл глаза. Поначалу он подумал, что всё ещё видит свой сон, в котором старый учитель рассказывает ему о дальних странах и чертит посохом на песке странные линии и фигуры. Как продолжение сна, вдали, в синеватой дымке, среди желто-красных песков пустыни, вдруг возникли три вершины. В лучах солнца они горели, как языки белого пламени. Нагретый воздух с их безупречных граней волнами поднимался к небу и, будь он здесь один, он бы подумал, что это какой-то мираж… Но весь его отряд вместе с ним смотрел в ту же сторону. Определённо это не было игрой света или усталого воображения. И это не могло быть явлением природы – ни потоки дождя, ни сила ветра, ни что иное не могло бы сотворить столь изящные и правильные формы. Всё говорило об их рукотворном происхождении. И это тем более заставляло застыть в восхищении.
И хотя до них было ещё полдня пути, размер ощущался даже на расстоянии. Аль-Мамун вспомнил слова учителя: «А размеры их столь велики, что стрела, выпущенная с вершины, едва ли долетит до подножия…»