Тысяча и одна ночь отделения скорой помощи - стр. 20

8 часов,

в приемном покое

Если часы не врут, я опоздал. Пора надеть белый костюм супергероя.

Супермен уже присвоил темно-синий, а черный цвет Бэтмена не годится: только представьте, подхожу я к пациенту в костюме служащего похоронного бюро и говорю: “Мы вами займемся…”

В отделении скорой помощи, прежде чем попасть в мужскую раздевалку, нужно пройти мимо женской. Прежде чем почувствовать запахи пота, дешевого приторного дезодоранта и старых потных носков, ощущаешь аромат душистого масла и губной помады. Мир всегда был поделен надвое: они моются, а мы густо обмазываемся парфюмами…

В мой халат въелся запах шестого этажа. Буду стирать его хоть сто раз, чтобы не осталось следов моего пребывания наверху…

Жар-птица заупрямилась и не желала уступать:

– Никакого морфина! Я буду в сознании до конца, не хочу, чтобы мысли путались.

Персонал отделения и я пытались ее урезонить. Мы рассуждали так: она страдает, мы пытаемся ей помочь.

Она посматривала на нас снисходительно, потому что знала правду: и я, и лечащие врачи добивались ее согласия, желая успокоить самих себя, потому что смерть мучительна и страшна: не важно, что мы сталкиваемся с ней каждый день, она день за днем все так же нас пугает. Каждая медсестра или сиделка, заходя в палату, старалась внести свой вклад в общее дело:

– Обезболивающие не нужны? Вы уверены?

Или:

– Не можем же мы оставить вас в таком состоянии!

Вчера я, видимо, перегнул палку, Жар-птица повысила голос и с видом матери, читающей нотацию сыну, похлопав меня по щеке, произнесла:

– Напрасно вы все беспокоитесь: мое состояние свидетельствует не о том, что я скоро умру, а о том, что моя жизнь подошла к концу. Вот так-то: не смерть, а конец жизни. Очень просто. По ее понятиям, разница колоссальная. Она безмятежно принимала боль и скорый конец. Думаем ли мы когда-нибудь о смысле некоторых слов? Они причиняют боль, как ожог, но имеют глубокий смысл.

Около 9 часов,

внизу, суета вокруг носилок

Для садовых работ дисковая пила – штука полезная. В отделении скорой помощи становится понятно, что она также без труда отпиливает куски человеческого тела. Месье Ахав встал пораньше: хотел обрезать елку. Лучше бы он снова лег спать: ель одержала победу. Он потерял предплечье левой руки, немного ниже локтя. Отныне никаких одиноких удовольствий, разве что он правша или состоит в кассе взаимопомощи…

Привычные к тому, что уход за садом превращается в кровавую бойню, мы деловито хлопотали вокруг пациента, не совершая лишних движений, хладнокровно, слаженно. Словно играли по нотам.

Я поймал на лету несколько фраз. Потом прочту их пациентке из седьмой палаты.