Тысяча и одна ночь - стр. 337
Один человек сказал своему другу, которого он долго не видел: «Ты заставил меня тосковать, так как я давно не видел тебя». – «Меня отвлёк от тебя ибн Шихаб, – ответил его друг. – Знаешь ли ты его?» – «Да, – сказал спрошенный, – он уже тридцать лет мой сосед, но я с ним не заговариваю». – «Ты забыл Аллаха и потому забыл соседа, а если бы ты любил Аллаха, то любил бы и соседа, – ответил ему друг. – Разве ты не знаешь, что сосед имеет такие же права на соседа, как родственник?»
Говорил Хузейфа: «Мы вступим в Мекку вместе с Ибрахимом ибн Адхамом, и Шакик аль-Бальхи тоже совершал паломничество в этом году. Мы встретились во время обхода, и Ибрахим спросил Шакика: «Как вы поступаете в ваших землях?» – «Когда имеем – едим, а когда голодаем – терпим», – ответил Шакик. И Ибрахим воскликнул: «Так делают собаки из Балха! Мы же, когда имеем, почитаем Аллаха, а когда голодаем, воздаём ему хвалу». И Шакик сел перед Ибрахимом и сказал ему: «Ты мой наставник».
Говорил Мухаммед ибн Имран: «Один человек спросил Хамима Глухого: «Что заставляет тебя полагаться на Аллаха?» И тот отвечал: «Два обстоятельства: я знаю, что мой удел не съест никто, кроме меня, и моя душа спокойна о нем. И я знаю также, что я сотворён не без ведома Аллаха, и потому я в смущении перед ним».
Затем пятая девушка отошла, и выступила старуха, и, поцеловав землю меж рук твоего отца девять раз, сказала:
«Ты слышал, о царь, что они все говорили о подвижничестве. Я последую их примеру и расскажу часть того, что дошло до меня о великих предках.
Говорят, что имам аш-Шафии разделял ночь на три части: первая треть для науки, вторая для сна и третья – для ночной молитвы.
А имам Абу-Ханифа бодрствовал полночи, и один человек указал на него, когда он проходил, и сказал другому: «Этот бодрствует всю ночь». И, услышав это, имам сказал: «Мне стыдно перед Аллахом, что приписывается мне то, чего во мне нет». И стал после этого бодрствовать всю ночь.
Говорил ар-Раби: «Аш-Шафии целиком произносил Коран в течение месяца рамадана семьдесят раз, и все это во время молитвы».
Говорил аш-Шафии – да будет доволен им Аллах! – «Я десять лет не ел досыта ячменного хлеба, так как сытость ожесточает сердце, уничтожает сообразительность, навлекает сон и делает сытого слишком слабым, чтобы стоять на молитве».
Передают со слов Абд-Аллаха ибн Мухаммеда ас-Суккари, что он говорил: «Я беседовал с Омаром, и он сказал мне: «Я не видел человека благочестивей и красноречивей, чем Мухаммед ибн Идрис-аш-Шафии. Случилось, что я вышел вместе с аль-Харисом ибн Лабибом ас-Саффаром, – а аль-Харис был учеником аль-Музани, – и у него был прекрасный голос. И он прочёл слова Аллаха – велик он: «Вот день, когда они не заговорят и не будет им позволено оправдаться». И я увидел, что у имама аш-Шафии изменился цвет лица и волосы поднялись на его коже, и он сильно задрожал и упал без сознания. Придя в себя, он воскликнул: «У Аллаха ищу спасения от того, чтобы быть на месте лжецов и в толпе небрегущих. О боже, перед тобою смиряются сердца знающих! О боже, подари мне прощение моих грехов по твоей щедрости и укрась меня твоим покровом и прости мне моё неумение по величию лика твоего!» А затем я поднялся и ушёл.