Ты знаешь мой секрет? - стр. 41

А дальше просто теряюсь в небытии, не осознавая, где я, что я, как я и почему.

– Умница моя, – время от времени сквозь мои всхлипы пробивается в сознание все тот же спокойный голос, что просил ему доверять, а крепкие руки надежно держат, не отпуская ни на мгновение.

Контролируют, оберегают.

– А теперь спи, – очередной приказ поступает неизвестно через сколько, и я опять его выполняю, не задумываясь.

***

Просыпаюсь, когда на улице уже темно. Моргаю, чтобы настроить зрение, которое почему-то чуть мутновато, и постепенно воспроизвожу последние события в памяти.

Выходит не очень.

Словно картинка размылась за время отдыха, и рисунок расползся, теряя часть деталей. Важных, как думается. Но уверенности-то нет.

Последнее, что вспоминается: крепкие руки Гроссо и его голос, легко завладевающий вниманием, подчиняющий и будоражащий. А еще мое непротивление на уровне рефлексов. Будто тело ему инстинктивно доверяет, пусть мозг и твердит об опасности.

– Проснулась? – тихий голос объекта размышлений заставляет вздрогнуть и сжаться пружиной.

Сердце, как по команде, дергается в груди так сильно, что начинает колоть. Прикладываю ладошку, стараясь унять нервы, и с удивлением отмечаю, что под пледом вновь нахожусь совершенно голой.

Что за ерунда?

Натягиваю единственное прикрытие до шеи, щурясь, чтобы хорошо видеть глаза Алекса, когда задам интересующий вопрос. Но расположение мужчины действует явно против меня. Настенный светильник висит как раз у него за спиной, потому вместо лица – лишь тень.

– Зачем ты меня раздел? – хочется спросить с угрозой, заставить понять, что я недовольна, но… голос практически пропадает, а сипеть свирепо у меня не выходит.

– Ты хотела спросить: почему не одел?

Хмыкает он, наклоняется чуть вперед и упирается локтями в широко расставленные колени. Явно улыбается, рассматривая не столько меня, сколько моё стеснение и неуверенность.

Отчетливо ощущаю жар, опаляющий щеки. А потом повторяю про себя произнесенную им фразу и…

– Что? – сиплю испуганно.

– Ты помнишь, что произошло здесь несколько часов назад, когда мы приехали из больницы?

Напрягаю память скорее для вида. Потому что в голове белый лист, начиная с того момента, как я разрыдалась прямо в морге.

– Нет, – качаю медленно головой, размышляя: а может, ну его нафиг? Не знаешь – не бредишь. И совесть молчит.

– М-да? Ну, ладно, – Гроссо пожимает плечами и качает головой одновременно. – Я пойду что-нибудь приготовлю, а ты поднимайся. Тебе нужно поужинать.

Э-э-э, что вообще это значит?

Вот так взять и вначале взбаламутить, а потом, как ни в чем не бывало, пойдем есть.