Ты все, что у меня есть - стр. 20
За столом сидел Кравченко и черкал что-то на бумаге, на двухъярусной койке внизу лежал Рубцов и дремал, еще три койки были пусты, на одной из них валялась гитара. Кравченко поднял голову… Даже появление в его палатке самого Шамиля Басаева не произвело бы такого эффекта, как моя скромная персона…
– Та-а-ак! – угрожающе протянул капитан, вставая из-за стола. – Это кто же у нас такой, новый фельдшер?! А ну, кругом марш отсюда! Бе-е-гом! – заорал он внезапно.
– Ага, сейчас! – невозмутимо ответила я, хотя коленки тряслись и подгибались.
– Что?! Да кто… кто… – давился словами Кравченко. – Рубцов, вставай! Глянь, чего происходит! Глянь на эту…эту…бестолочь, вот! – подобрал он, наконец, наименее оскорбительное выражение.
Рубцов сел на койке и долго хлопал глазами, прогоняя сон, и наконец ему это удалось:
– …твою мать! – констатировал он.
– Вот именно! Знакомься – наш новый фельдшер, вместо Кузи!
– Сильно, – произнес Рубцов, сунув в рот сигарету и шаря по карманам в поисках зажигалки.
– Вот и я говорю! Так, разговор закончен, немедленно в машину – и к чертовой матери отсюда! Лично позвоню в штаб и проверю, – он отбросил от себя карандаш и повернулся ко мне спиной. – Можете идти, старшина. Выполнять!
– Меня прислал начальник санитарного управления, и только он может отозвать обратно! – заявила я, на что Кравченко заорал:
– Не он, а я! Пока я здесь комроты, я сам решаю, кто служит у меня! Я сказал – разговор окончен!
– Что ты орешь на меня? – возмутилась я, закусив губу. – Даже не поздоровался нормально!
– Хватит, я сказал! Убирайся!
– Леша…
– Я тебе не Леша, а товарищ капитан!
Но тут не выдержал Рубцов, рухнув обратно на койку и закатившись так, что затрясся пол:
– Ну, ты и дурак! Это ж надо! Зверюга, ты ж радоваться должен, а ты орешь на девчонку…
– Чему? Чему я должен радоваться?! – мрачно поинтересовался Кравченко. – Тому, что теперь ни минуты спокойной у меня не будет? Тому, что ее не только от «зверей» придется защищать, но и от своих же бойцов? Тому, что ей голову оторвет осколком, как Кузе? Или тому, что в мешке ее упрут, как часового две недели назад? Этому радоваться?
– Действительно, дурак ты, Леха! – с душой приложил Рубцов, поднимаясь и выходя из палатки.
Мы с Кравченко молча смотрели друг на друга, и он не выдержал первым, шагнул ко мне, снял с моей головы черную трикотажную шапочку, распустил волосы и заговорил свистящим шепотом, зарывшись в них лицом:
– Ласточка, я прошу тебя, умоляю – избавь меня от этого, я не могу тебя оставить, не прощу себе, если с тобой что-то случится… Пойми, здесь каждый день стреляют, пацаны гибнут, зачем мне еще и ты, зачем? Я с ума сойду… Избавь меня, пожалуйста… – бормотал он, гладя меня по голове.