Ты внутри меня - стр. 32
– Простите, мы знакомы? – Я постаралась изобразить на лице максимум холодности, надменности и равнодушия, считая про себя “раз, два, три, делай вдох, Аделина, раз, два, три, теперь выдох”.
– Да, ты смачно тыкала мне в нос факи, когда мы летели на Мальдивы, – по его лицу было понятно: он не верил, что я его не узнала.
– А, вспомнила, ты тот озабоченный больной придурок, который облизывал мои факи после туалета. Я тогда еще руки не помыла. Фу, мерзость какая, – пока из меня потоком лились колкие слова, я все думала: какого ежика он делал на вечере памяти моего папы?! – Тебя в детстве не учили элементарным правилам личной гигиены, не облизываешь то, что не надо?
– Первое, ты меня запомнила. Это радует. Второе, я самоучка. Сам решаю, что и кого мне облизывать.
Приплыли, карасики! Мне теперь слушать его пошлые шуточки?
– Все, товарищ неадеквашка, вы свободны, – я попыталась обойти его, но эта гора мускулов преградила мне путь к отступлению. – Мне пора. Здесь вообще-то важное мероприятие и ваш юмор здесь неуместен. Вы сюда, я так понимаю, случайно залетели, на автопилоте?
– Я здесь с семьей. Игорь Владимирович Дружинин мне как отец был, хоть я и знал его недолго. И я не верю в случайности, Аделина. Что здесь делаешь ты? – Он ждал ответ на свой вопрос.
– Я приехала с мужем. И как раз сейчас в его руках микрофон, он говорит речь о своем покойном друге. Извините, не помню вашего имени, мне пора.
Макс повернулся к сцене и непонимающе уставился на Потапова. Потом на меня. Я с удовольствием наблюдала за его реакцией. С его губ заторможено стиралась наглая улыбка, вытягиваясь в прямую линию. Этот надменный великан вдруг непонимающе всматривался в меня, туго догоняя смысл сказанных мной слов.
– Кто ты такая, Аделина? И кто твой муж?
– Я же говорю. Мой муж сейчас говорит речь. Евгений Потапов. Если вы знали Игоря Владимировича, то вы должны быть знакомы, – на имени папы я запнулась, а Макс стал еще мрачнее. – Я его жена. Всего хорошего. Ищите себе новую жертву. Мой муж слишком хорош, чтобы я смотрела на тупых качков, считающих себя неотразимыми.
Его лицо стало бесцветным и перестало выражать какие-либо эмоции. Кажется, я смогла сбить с него спесь, и он перестал чувствовать себя королем мира. Пока он не пришел в себя, я круто повернулась на шпильках так, что чуть не расстелилась у ног Булатова. Позорище! Даже уйти эффектно не смогла! Он подхватил меня, запустив по мне стаю электрических скатов, и каждый из них выдал разряд тока похлеще медицинских реанимационных мероприятий. Биоритмы ускорились. А кровь внутри кипела так, что испариной выходила через поры кожи. Я подняла на него глаза и увидела свое отражение в его застывших глазах.