Ты нас предал, папа - стр. 7

Но не устраивать ведь скандал прямо здесь. Так нельзя. Только, где бы взять сил?

На этот раз замутило меня и без хлорки. Я поспешила выйти в коридор, где сразу же столкнулась с Павлом, буквально врезавшись в его грудь.

– Родная…

Меня передёрнуло. В голове тут же всплыла картина того, как он насаживал на себя Лизу: «Родная моя… Маленькая». Как же мерзко! Да ещё вот так, на виду, буквально в паре шагов от палаты дочери.

– … ты уже здесь, – договорил он. – Всё в порядке? На тебе лица нет. Ты знаешь, что нас отпускают? Я поговорил с врачом. Операцию Соне делать ещё рано, надо, чтобы она сначала окрепла. Говорит, дома ей будет лучше, главное выполнять рекомендации и следить за её самочувствием. Так что завтра я вас заберу.

– Здорово, – улыбнулась я нервно и натянуто.

Внутри у меня всё тряслось. В горле сдавило. Мне было физически больно. И очень страшно.

Я бы хотела, очень хотела притвориться, что ничего не было. Хотя бы на время. Хотя бы ради Сони. Чтобы пережить всё в иллюзорном мире и благополучии, а не нырять в неизвестность и рушить свой мир.

Но как?

– Тебе нехорошо? Ты вся белая, – коснулся он моих плеч, заглядывая мне в лицо.

Такой родной, свой, знакомый. Любимый…

Предатель. Лжец.

Ненавижу!

И я не удержалась…

4. Глава 4

– Я видеть тебя не могу! – мой голос эхом отскочил от стен.

Павел замер, во взгляде его непонимание. Затем испуг. С лица словно схлынули все эмоции. Тело превратилось в камень. Мне даже касаться его не нужно, чтобы это заметить.

А мне больно…

Теперь не только от его предательства и непонимания. Теперь мне больно ещё от ощущения, будто я ранила его, обидела, ударила словами, когда он был таким хорошим, спокойным и окрылённым новостью о выписке!

Как, ну вот как я могу испытывать горечь сейчас, будто жалеть его? Видимо, всему виной мысли о том, как здорово бы нам сейчас было. Сколько надежд и облегчения бы испытали. Мы отпраздновали бы завтра выписку Сони, купили бы ей подарок, затем устроили бы ужин, провели время вместе.

Он наверняка так и планировал. Хотел забрать нас, чтобы всё было хорошо.

А я…

Стоп, о чём я вообще?

Я сейчас сожалею об утраченном образе, а не о настоящем человеке и наших с ним отношениях.

Всё оказалось не тем.

Мой Паша, каким я представляла его, не мог так подло поступить со мной, не мог оскорбить. И не мог сделать это едва ли не за стеной комнаты, в которой лежит его маленькая дочь.

О, наверняка они были спокойны, что она не зайдёт искать папу. Она ведь подключена к капельнице!

Дверь, интересно, по той же причине не заперли, или просто забыли? Или настолько охватила страсть, что было плевать на всех?!